Философские беседы на хуторе близ Диканьки

Философ Хома Брут:

Эта истина, братья, как мир, стара:
не познавши зла, не узнаешь добра,
ибо зло умеет рядиться святошей,
что кичится чужой кипарисовой ношей,
возводя лживы очи Синайской горе,
не имея понятия о добре,
ибо злобен, завистлив и подл по природе
(оттого и зовется лукавым в народе).

Не пора ль, говорит, вам спуститься с небес.
Ну, понятное дело, ведь он же бес.
Потому и земля ему кажется небом,
а коровья лепешка пшеничным хлебом.
Потому-то считает он раем ад,
где, как в шумном шинке, всюду чад и смрад.
Потому и твердит: "Эй, на небе! Спуститесь!"
Потому и зовется бес-искуситель.

Призывает спуститься поэтов, певцов,
скрыпачей, лицедеев, влюбленных юнцов,
деревенских пророков, мечтателей праздных,
предлагая свой дьявольский мир безобразный,
где одни копошатся, как черви, в грязи,
а другие бредут, как слепцы, без стези,
где парить в небесах разучились и птицы,
слыша: "Эй, в небесах! Не пора ли спуститься?"

Богослов Халява:

В небесах мы, как птицы, частенько парим,
лишь упившись перцовой горилкою в дым,
иль тютюном набивши казацкую трубку,
иль в стогу приголубив Оксану-голубку.
В остальном жизнь людская - полынь, а не мед.
Проливающих кровь, проливающих пот
череда - поколение за поколеньем,
ну и тех, кто поклоны кладет на коленях.

Потому-то, Хома, нам шинок - сущий рай.
Где попало родись, а в шинке умирай,
чтоб воскреснуть потом на рассвете
непорочным и чистым, как дети.
Чтоб, скрипя половицами, выйти во двор,
вслед за солнцем подняться на косогор
и увидеть и шлях, и повозки,
и в зеленых кошулях березки.

Облака в небесах словно шпик на весах.
Словно конская пена на удилах.
Словно соль чумаки обронили.
Словно снег на полях боронили.
И все птицы поют, и все реки текут.
И на каждого суд, и у каждого кут,
хлеб и прочие скромные яства.
Так избавь нас, Господь, от лукавства.
 
Ритор Тиберий Горобець:

Стал хитрее лукавый - не тратит гроши
на покупку наивной бессмертной души,
норовит взять за так, как на рынке на пробу
жменю семечек или творожную сдобу.
Да не столько возьмет, сколько сгубит за так.
И становится дурнем хороший казак,
а хороший монах фарисеем.
А лукавый глядит Моисеем.

Мол, от нив и хлебов, от лугов и хлевов
я вести вас в бесплодные земли готов,
где родятся лишь ненависть, лживость и зависть,
что вовек никакими не смоешь слезами.
Только кровью. От вас только кровь мне нужна.
Пусть же льется рекой полноводной она
в битве братской, которая будет воспета
мной самим, притворившимся вашим поэтом.

Понимает лукавый, что только поэт
предназначен нести людям истинный свет,
ибо только поэт знает в небо дорогу,
ибо только поэт там общается с Богом.
Вот и ходит лукавый с тетрадкой в руках
и сладчайшей улыбкой на жирных губах.
Свои скучные вирши гнусавит,
лживо Господа нашего славит.

Хома Брут:

Вот пройдоха!

Халява:

Взашей поганца!

Тиберий Горобець:

Ату его, Вакула!