В кисельной пустоте рассветного пространства,
Под мокрой губкой дряблых облаков,
Я не искал ни жертвы постоянства,
Ни жалких обожаний дураков.
Я погружался в мерное качанье
Качелей вечности, и бархатный прибой
В меня вошел как первое прощанье,
Как первое касание рукой.