Рецензия на стихотворение Ирины Бодич «прокудливая берёза»

Кем-то была, в какого-то бога верила,

платье носила, черненые кольца височные
(звон не сберёг), но обратилась в дерево,
и на горе поселилась в лешачьей вотчине

Люди приходят - речь их уже неведома,
лентами вяжут, гладят, кидают просьбами:
слабые люди, все они вроде некодя*,
души и чрева их не накормишь досыта

Вот и глядит, как лес с косогора катится -
оттепель веет - дышит, ворчит, колышется,
дом на ветрах - и нет ни стропил, ни матиц, и
сердце воркует, птичка овсянка рыжая

И открывает берёза в коре проушины
и разлепляет веки, и вьется ленточка
сока, слезы ли - и зримо ей с вышины:
съехала шапка, открылось лицо с веснушками:
баба-пермячка просит себе младенчика

Прежде чем погружаться в наполненное волшебным коми-пермяцким колоритом стихотворение Ирины Бодич, хочу сказать несколько слов о многовековых традициях. Деревья для народа коми всегда были живыми, с ними связано огромное количество народных поверий. К деревьям всегда относились уважительно, воспринимали их как хранилище народных корней, сосредоточение силы и энергии родной земли, с деревьями в прямом смысле слова считались. Кроме того, люди кормились от леса, и общение с ним могло быть приравнено к выживанию, а вырубка грозила не только экологической, но и этнической катастрофой.

 

Кем-то была, в какого-то бога верила,

платье носила, черненые кольца височные

(звон не сберёг), но обратилась в дерево,

и на горе поселилась в лешачьей вотчине

 

Берёза, стоящая на горе, по всей видимости, когда-то была человеком, женщиной. Но произошло нечто, заставившее её покинуть мир людей. И чтобы сохранить себя, ей пришлось обратиться в дерево, в котором заключена та сила, в которую она верила и которой жила.

 

Одна из идей головного убора — идея мирового древа, в небо и к солнцу стремящегося. Височные кольца, изготовленные из чернёных бронзы или серебра, крепились непосредственно к убору или специальным образом вплетались в волосы. От движений они слегка позванивали, что, согласно поверью, должно было отгонять нечистую силу. Но героине это по какой-то причине не помогло. Потому и поселилась она в лешачьей вотчине, что сила, от которой она пыталась защищаться извне, завладела ею изнутри: сила, не склонная делить происходящее на добро и зло. Ею у коми наделён леший, Ворса, причём, у коми-пермяков он близок к могущественному божеству.

 

Люди приходят - речь их уже неведома,

лентами вяжут, гладят, кидают просьбами:

слабые люди, все они вроде некодя*,

души и чрева их не накормишь досыта

 

Берёза уже не понимает человеческой речи. И, скорее всего, дело не в произносимых словах, а в посыле, который у неё, обретшей более глубокое понимание происходящего, не находит внутреннего отклика. *Некодя — слабый человек, слабость которого невозможно утолить. Интересно отметить, что в ненецком языке некоця — девушка. Тоже как бы существо слабое, но в потенциале обладающее неявной силой, гораздо большей, чем можно предположить. Просто сила эта редко бывает зримо проявленной. И к берёзе в стихотворении наверняка больше приходят женщины. А она смотрит на всё, и просящий человек для неё — такая же часть природы, как катящееся с косогора солнце или сердечком воркующая на её ветвях рыжая птичка-овсянка. То ли от наплыва весенних соков, то ли от птичьего щебета, берёза вдруг начинает видеть то, что внизу так, словно сама хочет это увидеть:

 

И открывает берёза в коре проушины
и разлепляет веки, и вьется ленточка
сока, слезы ли - и зримо ей с вышины:

съехала шапка, открылось лицо с веснушками:

баба-пермячка просит себе младенчика

 

Почему именно этот образ запечатлён в конце? Кто знает, может, отчасти это история самой женщины, ставшей берёзой. Не могла она выпросить то, без чего не видела смысла. Потому и решила стать той, которая каждую весну будет рождать свою листву, напитавшись жизненными соками родной земли. Если берёза не родит листву, значит, она погибла. То есть бытие без рождения невозможно и здесь. Но главное — невозможно страдание, от которого женщина-пермячка поднимает веснушчатое лицо к берёзе. И берёза слышит женщину и делится с ней своей живородящей силой.

 

Интересно и название стихотворения. Если обратиться к языку коми — «прокудливая» правильно перевести как «сметливая», потому что в этом языке всякое действо, претендующее на получение помощи путём, не предполагающим православной молитвы и, соответственно, не одобряемое Церковью, поскольку выглядит как косвенная насмешка над ней, имеет общий корень со смекалкой. Возможно, подтекстом идёт также и предложение отречься от веры. Обращение язычников в христианство происходило трудным и жестоким путём. Не спасали обереги. И женщина выбрала не изменять себе. И стала волшебной берёзой, к которой пошли за помощью. Её смекалка в том, что она догадалась, как самой остаться в своей вере и поддерживать её в людях.

 

Стихотворение Ирины Бодич написано смешанным нерегулярным метром, состоящим из стоп хорея и дактиля, кое-где усечённых. Особенно хорошо это видно, если принять во внимание сдвоенные строки без внутренней рифмы. Вторая и третья строфы имеют логаэдный строй. Такая выборочная вольность стиха и прекрасные неточные рифмы позволяют содержанию не привязываться к отведённому пространству и беспрепятственно прорастать в читательском воображении, гибком и свободном, как дом на ветрах, не знающий ни стропил, ни матиц. Все элементы сюжета глубоко и с любовью прочувствованы автором. Это вовлекает читателя, позволяет присутствовать и сопереживать происходящему. Мастерски выписаны детали. Почти осязаемы и височные кольца с их тихим звоном, и ленточки, и оттепель, и маленькая птичка овсянка. И прекрасно и открыто появившееся из-под сползшей шапки веснушчатое лицо женщины, просящей у Жизни того, на кого можно будет без остатка излить самую затаённую нежность и безусловную по своей природе любовь.

Фотография из альбома "Вечная красота республики Коми" 2022