"Аномалия" Галины Щекиной

Все оттенки и эпизоды дневниковой и эпистолярной семейной саги

на примере «Аномалии» Галины Щекиной

«Тоня, это две правды, жизненная и художественная. Они различны по воздействию. Жизненная правда растёт на жизнеподобии: вот так и так бывает в реальности. Когда можно сказать: как в жизни. Пример – спивающийся Лешек – сперва от ран физических, потом от пустоты существования. Его сестра Злата спивается с ним заодно, не может найти себе места после тюрьмы. Это правда факта. Так бывает. Отношение к ним Грани, её любовь и жалость, и как она смотрит им вслед – это уже правда другая, пусть придуманная. Когда я сама почувствовала, что смотрю им вслед, я и начала это писать. То есть правда факта, пережитая, описанная и охваченная чувством, – становится правдой художественной. То, что Граню не взяли в летное училище, – правда жизни. А как она это пережила и что ей слышалось в паровозном гудке – правда художественная. Они же соединились».

Аномалия – выеденное яблочко. Лежит себе тихо, темнеет, пахнет сладко, начинает гнить. Нормальный процесс. Жизнь прошла, кончилась, начинается увядание. Но ведь в этом огрызочке – семечко есть. Новая жизнь. Потенциальная. Но кто его знает? Почему и нет? И вот уже смерть – это жизнь. Аномалия? Или нормальность? Может ли боль и несчастье быть частью счастья? И может ли из страшненького огрызочка выйти прекрасная яблоня?

Не зря Галина Александровна называет все более-менее автобиографичные книги о своей семье повестями («Тонкая Граня», «Несвадебный марш», «Аномалия»). Романы предполагают большие кризисы, большие перемены, подвижки, катарсисы величиною с эпоху шириною в семь поколений. Но Щекина скромно и с умом не берет такой разбег. Дистанция не марафонская, но человечная. Любое повествование при желание может быть вдумчивым глубоким без древнегреческой трагедии и древнеримского пафоса. Так и здесь.

Повесть «Аномалия» к примеру разбита на эпизоды. Хитрый ход. Собрать разрозненные рассказы, объединенные общей семейной историей под одной крышей, и каждый повернуть к читателя ярким боком под выставленными софитами и с должной долей отстраненности, будто нанизать на сценарий вертикального процедурала на ТВ. Это – шоу, дамы и господа! И каждый сериальный эпизод – отдельный сюжет, отдельный мир. Можно читать отрывками, можно давать в журналы в любой последовательности, почти с любыми правками. Удобно, симпатично. И жутко интересно. Кто сказал, что читательское внимание не настолько же драгоценно и хрупко как внимание телевизионного зрителя? И телевизор можно выключить, и книгу – закрыть. Но если уж заниматься бинджвотчингом («запойным смотрением»), то ради чего-то чрезвычайно занимательного. Не так ли?

Современная культура – проникающая система. Все слои в ней связаны, и процесс диффузии продолжается. Недавно вышли «Новые папины дочки». Тоже своего рода семейная сага в формате вертикального ситкома. То есть, конечно, сквозной сюжет есть, но весьма формальный. Мама уходит из семьи, и теперь папа должен разбираться со всеми своими дочками и их проблемами. Двадцать эпизодов разного рода безумностей – и наша вуайеристская натура не может устоять. Думается, «Аномалия» – из той же оперы. И я не снижаю жанр. Это все еще большая литература. Но в ней грамотно использованы крючки телевизионных шоу. Для многих людей семья – это целый мир. Чужие семейные перепетии, интриги, сплетни – это интересно. Самые трогательные литературные произведения наполнены «человеческими межличностными отношениями». Взялась бы я читать «Анну Каренину», если бы не знала, что там про измену, про женщину, пытающуюся бросить вызов тогдашнему высшему обществу? Стала бы читать «Войну и мир», если бы не странный хромоногий роман Наташи Ростовой и Андрея Болконского? А пустилась бы по волнам «Саги о Форсайтах», если бы не омерзительный брак Сомса и Ирен? Нет, нет и нет. Болезненность, мучительность этих вскрытых казалось бы очень семейных и герметичных нарывов – сама по себе лучшая читательская реклама. И невозможно рассуждать о литературе и не упомянуть о жизненности тех или иных сюжетов.

Для меня лично самым занимательным моментом в книге стал разговор двух сестер о книге одной из них, посвященной их общей матери. Тоня выступала за жизненную правду. Валя – за правду художественную. И пусть их мнения явно не сошлись, но вышло прелюбопытно. Каждый литератор, тем или иным образом пишущий о своей жизни, неизбежно однажды сталкивается с непониманием и обидой знакомых, друзей и родных. «А вот тут не так было!». «Я по-другому помню. Зачем ты врешь?». «Почему ты вообще обо мне пишешь?» Пусть ты придумал всем действующим лицам другие имена, изощренно смешал правду с вымыслом, добавил или убрал детали (специально, чтобы было не так обидно или узнаваемо), потрафить всем не удастся никогда. И эта тонкая грань между правдой и правдоподобностью, тем, что было и могло бы быть, только усугубляет ситуацию. Что же, и у Наташи Ростовой и Анны Карениной были свои прототипы, жизнь этих женщин сложилась совсем по-другому, не так как описывал мастер. Ирен Голсуорси также существовала в реальности. И в жизни и на страницах книг была и есть самым двусмысленным персонажем и человеком. И уж пара-тройка людей, вовлеченных, возмущенных, задетых за живое, найдется всегда. Что это как не доказательство того, что живая жизнь в хорошей книге прорвется сквозь любые препятствия в виде художественных допущений?

Так и мы, читатели, даже не желая того, но сравниваем тех, кого знаем в реальности с теми, кто описан, тех, о ком догадываемся, с теми, кто имелся в виду. Процесс идет. Есть что обсудить, о чем задуматься.

В качестве примера. Скоро выйдет сериал «Пригородные крики» Карпентера, где он попытался скрестить документалистику с игровым кино. В шести эпизодах речь пойдет о нескольких жутких паранормальных семейных историях. На стыке жанров (мистика, триллер, ужасы), на стыке методов (авторская жесткая натуралистичность, различные точки зрения очевидцев событий). Правдивость режиссера и правдивость каждого нового участника сериала совмещены в какой-то умопомрачительный коктейль, что, судя по трейлеру, сделает шоу еще более цепляющим и ужасающим. «Аномалия» вызывает у меня схожие ощущения: где правда и где правдивость, и имеет ли это значение?

Мне бы хотелось, чтобы читателя этого отзыва не возмущались неоднозначностью сравнений. Большая литература и сериальчики? Но, как я уже говорила, современная культура проницаема. Точно также как живая разговорная и письменная речь. Когда-нибудь в сферу Искусства (с большой буквы) войдут фанфики и манга (и, мне кажется, осталось ждать недолго). С такой точки зрения Галина Щекина идет в ногу со временем. Ее «эпизоды» – это живое интересное шоу. И что самое главное – проницаемое. Читатель может войти в этот текст, как зритель многокамерного ситкома (их снимают перед живой публикой несколькими камерами, как обычные ТВ-шоу) на съемочную площадку, легко и просто, нужно только встать с места, и ты уже рядом с любимыми героями.

Да, Галина Александровна в «Аномалии» смотрит на происходящее слегка отстраненным взглядом – главная героиня повести не она сама. Тем легче идет процесс изучения . Тем легче ответить на главный вопрос жизни, вселенной и вообще. Почему Тоня несчастна и почему счастлива? Почему ее дни проходят так как проходят? Откуда ее увлечения и хобби? Что есть смысл жизни? Семья, дети, обучение, сказки, куклы, лоскутное шитье? Будут ли кошмары повторяться? Будет ли боль вечной? Разве это не то, что мы думаем сами по ночам, когда не можем уснуть? И здесь Галина Александровна близка со своим читателем максимально. И этот момент близости нельзя переоценить.

В общем, почти все романы, повести и рассказы Щекиной о любви, семье и смысле жизни (в любви и семье). Наверное, это – самые важные темы для меня, как читателя. (Неизбежно находят во мне отклик). Но, как бы странно не звучало, важно и для меня, как для писателя. Не лишним будет сказать, что эта семейная сага (начиная еще с «Графоманки», кстати) стала для меня вдохновением. Да, обрывочно, эпизодично. Кажется, что беспорядочно (разве агония жизни – не есть первородный хаос). Но там где начинаешь путаться, приходят на помощь письма, расставляющие все по местам и годам. То что можно было написать в советское время, невозможно в девяностые. А приметы девяностых в письмах легко отделить от современных реалий. Вести дневники и хранить письма – вот что советуют в вузах на филологических факультетах. В мыслях можно и заплутать. А написанное делает мир устойчивей. Потому-то если вспомнить все с самого начала, выстроить в ряд перед мысленным взором, придется признать, что роман и повести Галины Александровны – это большая эпопея всей русской действительности тех и этих лет, поданная на примере одной семьи. Каким бы широким не было это понятие. А можно ли приврать в книге? Наверное, можно. Главное – не кривить душой.

_________________

ГАЛИНА ЩЕКИНА – русская писательница, драматург, общественный деятель, член Союза Российских Писателей, Союза Журналистов России, Международной ассоциации писателей и публицистов (APIA). Родилась в Воронеже. Училась в средней школе №2, г. Эртиль. Закончила экономический факультет Воронежского университета. В 1979 году переехала в Вологду. Работала экономистом, журналистом в газете «Подшипник», в 1994-1996 и 1999 - 2001 – ведущей литературной гостиной в центральной городской библиотеке Вологды, была руководителем литературной студии «Лист». С 1985 года пишет прозу, критику. Первый напечатанный рассказ «Ира, Гера, Шура...» вышел в областной газете «Красный Север» в 1989 году. В дальнейшем произведения публиковались в газетах «Книжное обозрение», «Литературная Россия», журналах «Дружба народов», «Журналист», «Homo Legens». Член Союза Российских Писателей с 1996 года. В 1998 году при её деятельном участии было создано Вологодское отделение СРП, которое Щекина несколько лет возглавляла. Более десяти лет руководит Литературной артелью «Ступени». Среди основных произведений Галины Щекиной роман «Графоманка» и повесть «Ор», два сборника стихов, сборники рассказов «Ария», «Мелисса», «Тедиум», пьеса «Бася и компания». В 2008 году её роман «Графоманка» вошёл в финал национальной премии «Русский Букер» в числе шести лучших прозаических произведений, опубликованных на русском языке. В 2009 году этот же роман выдвинут на соискание премии «Национальный бестселлер». По итогам 2012 года Г. Щекина награждена Третьей премией «Народный писатель» в Москве. В 2012 году награждена Почетной грамотой Министерства культуры. С 2017 года учредитель литературно-критической премии «Эхо», проходящей под эгидой Союза российских писателей.