Надя, Надюша, Наденька не утратила черты

былой привлекательности и в семьдесят с хвостиком,

худенькая, юркая, небольшого ростика,

мать-героиня времён СССР, наивная до непозволительной простоты.

Паутинка бьётся о стекло крепкая. Сторожевая --

жилка на виске. Бледно-оранжевая

шторка цедит солнце. Донюшка или падчерица –

то ли выбелится память, то ли вычернится.

Вырастила пятерых, у всех – дома, квартиры, машины.

При пенсии Nнадцать тысяч половина уходит

на съёмное жильё: младшему отдала свой угол мышиный, –

«бессребреница» говорят в народе.

Тянет по ногам, тянет от стен, гнилых от времени,

она вяжет и улыбается мыслям о внуках-правнуках – хороших

и беспокойных детках, помнит о каждом дне рождении:

гостинцы, денежка – денежка, гостинцы, очередной день прожит.

Кипр, Майорка, Италия, Аргентина – все города и страны вокруг

посетила «по телевизору», столицы Москву и Санкт-Петербург –

тоже. Красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой, синий, фиолетовый…

Фиалки на подоконнике. Пространство, обрисованное приметами и предметами.

Дети не забывают. Булочек им, конфеток

положит в дорогу. Каждое лето

гости. Две рыбы и пять хлебов – всем родным иже сирым,

дай ей волю, обогреет полмира –

в нём,

сдавленном, как пружина, до предела сжатия,

каждому нужна хотя бы мизерная награда.

И только о себе говорит, отмахиваясь от излишнего внимания, Надя:

- У меня всё есть. Мне ничего не надо.