Я – сучье племя.      Голубых кровей

отчаянно храня переизбыток,

среди сородичей своих недоубитых,

пропагандистов племенных и сытых,

смотрюсь и веселей, и здоровей.

Горация читаю на суку

семейству врановых, живущему три века,

пока фонарь всесилен над аптекой,

пока язык Полонского и Фета

не откусил ни инкуб, ни суккуб.

Я выживаю, словно ирокез.

Толстовский слой давно перепахали,

где снег, как будто диссиденты, валит,

там крепких текстов нам видать едва ли,

здесь на литературе ставят крест.

Так и умру, издавшись на свои,

сомкну уста, как Розанов в могиле.

Поём и пляшем – не читаем – мы ли?

чтоб через век его изъять из пыли

и  в колокол отчаянья звонить.