Тень отражения (к 15 - 16)

 

Солнце плескалось в тёплом вечернем море. Красное. Огромное. Разлилось кляксами радужными до самого берега. В лесу темно. А здесь, на берегу, тихо, спокойно, ярко. Волны набегали на песок, проводили черту, разделяя мир на темноту и свет.

 

Она вышла из мрачного бора, зажмурилась от сытого и наглого солнца. Подошла к воде. Море принесло ей водоросли, щепки, серебристых мальков. От беспечности и отрешённости воды Она забыла не только все дрязги уходящего дня, но и зачем пришла сюда. Стояла, закрыв глаза, слушала волны, дышала влажным, замешанным на хвое и солнце, воздухом.

Вдалеке, у пирса, крошечная фигурка. Ребёнок. Так поздно? Один? На берегу? Она пошла к нему по воде, разбрызгивая её, утопая в ребристом песке, пугая рыбьих детёнышей.

 

Пацан. Белобрысый. Глаза синие. Загорелый до черноты, в льняных шортах. Ловил рыбу. В пластиковом пакете штук пять-шесть жирных рыбёшек. К потемневшим от воды палкам, воткнутым в песок у самой воды, привязаны лески. На лесках - колокольчики. В руках у мальчишки - удочка. Колокольчики дзинькали тоненько, вразнобой.

- Как у тебя здесь здорово... Музыка...

Пацан глянул на неё с улыбкой, приложил к обветренным губам палец.

Она засмущалась. Неловко попятилась, запнулась о леску, не удержалась и неуклюже упала в воду. Мальки метнулись врассыпную, колокольчик испуганно заверещал. Пацан разразился звонким смехом. Она смутилась ещё больше, попыталась встать, но опять шлёпнулась на несчастную леску, закрыла лицо руками, готовая разреветься, а потом, вдруг, начала смеяться, бить руками по воде и никак не могла остановиться. Так хорошо и свободно ей не было никогда.

 

Мальчишка развёл костёр. Подвесил на крюк котелок. Сел на гладкий валун, принялся чистить рыбу.

Она села рядом. Взяла нож.

- Дома тебя не потеряют? Поздно уже.

Ребёнок глядел недоумённо, потом пожал плечами, усмехнулся, помотал головой.

- Послушай, а девочку здесь ты видел? Твоего возраста. Светленькая такая, бойкая...

- Девочкуу? - мальчишка говорил странно, нараспев, - неет, не видеел..

- Хм, странно. Куда она могла подеваться. Вот и темно уже. Где же мне её искать.

- Зачем тебе её искать?

- Так ночь, домой надо.

Пацан задумался,

- Если надо - придёт. А если не придёт - значит не надо.

- Да ты что? Что значит - не придёт?

- А то и значит. Вот тебе надо - ты пришла сюда. А ей пока не надо. Что тут непонятного?

 

Вода в котелке закипела. Побросали рыбу, картошку, лук. Запахло так, что закружилась голова и думать ни о чём не хотелось. Темнота постепенно сожрала всё: лес, море, небо. Даже воздух. И они, как рыбы, задыхались в маленьком островке света, но задыхаться было не страшно, а даже наоборот - приятно, пряно, неуловимо. Нежно потрескивали ветки в костре, волны шептались, бормотала сова, падали звёзды.

 

Пацан растянулся на песке, положил руки за голову, рассматривал небо, загадывал вслух желания на каждую падающую звезду. А Она сидела тихо-тихо, боясь спугнуть эту тишину, навсегда потерять и это море, и берег, и мальчугана, смешного, незнакомого, но такого родного..

К.16 ДЕЖАВЮ

 

   Перевернув страницу, вздохнула разочарованно - клякса. Тёмно-синяя, уродливая. Будто кто-то нарочно взял да и вылил всю чернильницу... Вылил... Едва заметная тень шевельнулась внутри, сладко зевнула и до хруста потянулась, свернулась в клубочек, засопела тихо, бормоча что-то и улыбаясь этому бормотанию...

 

 

 

   Утро осторожно топталось за плотными портьерами. Вздрагивали кастрюли. Пыхтел чайник. Несносно болтали мухи.

 

   Глаза открывать не хотелось. Она любила вот так лежать и рассматривать тонкие прожилки на веках. Их можно увидеть и днём, и ночью. Увидеть и определить по цвету, день сейчас или ночь. Даже научилась узнавать, солнце за окном или пасмурная хмурость.

 

   Сегодня солнечно. В тонкой ярко-алой пелене светились красные чёрточки, разноцветные кружочки вспыхивали, искрились, исчезали и появлялись вновь. Она прикрыла глаза руками, подняла шторки век. Солнце проходило сквозь пальцы, делая их прозрачно-розовыми, с пылающими ободками по контуру. Отняла ладони от лица, развела пальцы в стороны - лучи скользнули меж них, обожгли зрачки, заставили зажмуриться до слёз.

 

   В маленькой комнате тепло. На деревянных некрашеных подоконниках спеют круглые помидоры. В простенке между окон - стол. Скатерть белая с выбитым по краям рисунком. Посередине - глиняный горшок с пушистым цветком. Рядом - ворох листков, исписанных и чистых, ручка с обкусанным колпачком, яблоко белое, светящееся, гранёный стакан с парным молоком.

 

   У стены, напротив кровати, - посудный шкаф со стеклянными дверцами, полный фарфоровых статуэток, рюмок, фужеров, вазочек. На дощатом полу - затёртый шерстяной ковёр.

 

   Вынырнув из-под одеяла, на носочках подбежала к столу, понюхала молоко, наморщила носик - "Фу, какая гадость" - вылила молоко в миску кошке, схватила яблоко и, не садясь на скрипучий допотопный стул, принялась строчить невесть что на ни в чём не повинной бумаге.  

   Спутанные волосы мешали, то и дело падали на глаза, доставая до столешницы, облепляя яблоко, лезли в рот, - в общем, вели себя отвратительно. Она откидывала их назад раздражённым привычным жестом, а потом, не прерывая издевательства над листами, подцепила лежащие рядом ножницы да и отчекрыжила толстенный пучок золотисто-рыжих волос. Бросила тут же, на стол, Случайно задела не весть как очутившуюся здесь вазочку с черничным вареньем, залила листы, белёсую. скатёрку, и всё, что попалось обиженным ягодам на их последнем пути...

 

    Солнце убежало по своим неотложным делам. В комнате всё приуныло, поблёкло, стало таким, каким и было на самом деле - старым, невзрачным, скучным..