Рыжие кошки уже не видны на траве,

тихо листва шелестит триолет об ушедшем.

Вам – ворошить,  говорить, зимовать, здороветь.

Мне – затаиться, как кошке, надевшей ошейник.

Знаю – исчезну, но зреет подспудный протест,

(старая кошка – бывала, умна, терпелива),

только не сложишь из лап её правильный крест,

как ни примеривай, ляжет смирение криво.

Что – как, плоды потеряли свой императив?

что, как  посевы отныне пусты и безвлаги?…

Листья шуршат триолет на простой лейтмотив –

не отличат, безъязыкие, регги от раги.

Значит, слова перестали к надежде взывать,

свой подступил звукоряд –  невозможно молчанье!

Слово уловлено, словно мышонок в зубах –

спеть, отпустив?... Заглотнуть?...

И – горланишь  отчаянно.