Когда становится стеклянной птица,

она уже не пробует границу,

которую нельзя переходить.

Она отпустит на свободу душу,

как будто рыба вынырнет на сушу –

о жизни с рыбаком поговорить.

И станут глиной – и душа, и птица,

и каждая уже не повторится,

слетев дыханием с немотных чьих-то уст.

Почувствуешь лишь невесомость взлёта,

а сердцу будет новая работа –

Сорокоуст.