Игорь Леонидович Муханов, родился в 1954 году в г. Бузулук Оренбургской области. Поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора. Окончил Самарский государственный университет по специальности «физика» и Высшие литературные курсы при Литературном институте имени А.М. Горького. Автор 11 книг стихов и прозы. Лауреат национальной премии в области литературы, учреждённой Традиционной буддийской Сангхой России, литературной премии имени Сергея Есенина «Русь моя», обладатель Гран-при Петровской академии наук и искусства. Печатался в «Литературной газете», в журналах: «Дружба народов», «Нева», «Урал», «Сибирские огни», «Дальний Восток» и ряде других. Член Союза писателей России, член Правления Союза писателей Республики Алтай.
Страница автора на сайте https://poezia.ru/authors/otma


     – Прошло более чем полвека с даты написания Борисом Слуцким его известного стихотворения «Лирики и физики». Игорь Леонидович, так всё же на сегодня – «лирики» или «физики»?
 
     – А если эти два понятия соединить? Представить себе «лирического физика» можете? Именно он, на мой взгляд, нужен сегодня.
   Нейрофизиолог, доктор биологических и доктор филологических наук Татьяна Черниговская сегодня говорит об эмоциональном интеллекте. Именно им отличается человеческая популяция от развитых роботов. У человека два полушария, отвечающих за образное и логическое мышление. Делая их работу слаженной и продуктивной, получаем человека будущего.
   Российский ученый Владимир Вернадский предсказал, что в будущем государствами будут управлять поэты. Это не красивые слова. Более того, такое уже было в истории. В средневековом Китае, чтобы стать чиновником и быть допущенным к управлению государством, необходимо было сдать экзамены на умение рисовать, играть на музыкальном инструменте и сочинять стихи. Мало кто знает, что великий китайский правитель Мао Цзэдун писал стихи на протяжении всей своей жизни. Сегодня его творчество пользуется популярностью в Китае.
   Исторический опыт говорит о том, что к высшей власти нельзя допускать военных. Почему? В них живёт война. Адольф Гитлер был военным человеком. Нежелательно допускать к высшей власти и бизнесменов, мыслящих чересчур прагматично, хотя сегодня это встречается на каждом шагу. Остаются поэты, умеющие мечтать. Способные соединить в своей жизни земное и небесное. Обладающие эмоциональным интеллектом – новым подарком эволюции.
   Образ поэта, которого принято называть «не от мира сего», уходит на задворки истории. Цифровая эпоха берёт своё. Сегодня у каждого в кармане – смартфон, а в голове – номер банковского счёта. Мешает ли это быть поэтом, романтиком, первопроходцем? Нисколько! Приведу, в качестве примера, Максима Замшева, отличного поэта, главного редактора «Литературной газеты», председателя Московской писательской организации и вдобавок к этому – советника Президента страны. Кто не знаком с поэзией Максима Замшева, советую его почитать.
 
 
     – Вы работаете в новом литературном жанре лирической философии. Чем она отличается от философской лирики?
 
     – Тут нужно пояснить. Философская лирика – из области поэзии, лирическая философия – из прозы. Мягкая проза, основанная на языке, богатом ассоциативными связями. Классический пример лирической философии – книга Ф. Ницше «Так говорил Заратустра», изгнавшая из себя сухую академическую логику и надевшая одежды поэзии.
   В молодости, будучи смелым и самонадеянным человеком, каким и подобает быть в таком возрасте, я дал определение лирической философии. Думаю, будет уместно его привести:
   «Существует лирическая философия, отличная от обычной философии тем, что песней, а не предупреждающим выстрелом из ружья заставляет замолчать всё отжившее. Дворянство кадушек с солёными огурцами она заменяет творянством народа и прорывается к Истине садами поэзии, минуя чертополох чепухи. Я слышал, что лирическая философия набирает умельцев в свои ряды, но не видел следов на дороге, ведущей в её владения».
 
 
     – Как собиратель фольклора Вы проявили себя ещё в девяностых на Самарской земле. Затем, в нулевых, Вы три года провели в буддийских дацанах Бурятии и Агинского Бурятского автономного округа, разделяя вместе с монахами их жизнь. Почему именно буддизм?
 
     – Буддизм я не выбирал: он сам меня выбрал, когда пришло время.
   Книгой «Сказы и байки Жигулей» я зарекомендовал себя, как писатель-этнограф. Говоря иначе – писатель, делающий устное народное творчество достоянием литературы. И вот однажды меня навестили ламы Агинского дацана. Они гостили в Москве и, будучи обо мне наслышаны, предложили сделать то же самое, что я сделал в Жигулях, в их Бурятии. Поначалу я отказался: нет денег на поездку, нет издателя, который бы мою книгу издал. Но ламы нашли и спонсора, и издателя. И я поехал. После трёхлетней работы над книгой она была издана сначала в Москве, а после в Бурятии. Книга оказалась настолько важной для культуры бурятского народа, что предисловие к первому изданию написал Глава Буддийской Сангхи Монголии, а ко второму – глава Буддийской Сангхи России, Пандито Хамбо лама Дамба Аюшеев. Вступительную статью написал ректор института Востоковедения, доктор исторических наук В.П. Андросов. В настоящее время готовится к печати уже четвёртое издание этой книги.
 
 
     – Вы сейчас проживаете на Алтае в Усть-Коксинском районе, где возведён один из двух буддийских субурганов.* Исповедуете ли Вы Алтайскую белую веру, и как она уживается в Вашем творчестве с православием, которое то и дело проглядывает между строк?
 
    – Хочу Вам сообщить, но я не отношу себя ни к одной из ныне существующих религий. Все религии полезны для развития человека, усиливая и развивая какую-то часть его сознания. Христианство развивает в человеке чувство любви и веры. Мусульманство приучает соблюдать законы, по которым строятся семья и государство. Буддизм, заглядывая в будущее, открывая человеку понятия Кармы и Нирваны. Белая алтайская вера – это экологическая религия. Недаром Алтай – один из самых чистых регионов планеты. И я полагаю, Вы согласитесь со мной: лучше развивать в себе все присущие религиям качества, нежели только их часть.
   Вы будете удивлены, но я рассматриваю искусство как своеобразную форму религии. Ведь искусство, как и религия, изменяет сознание человека. Недаром поэт Вяземский говорил: «Искусство – младшая сестра религии».
 
 
    – Жизнь на границе континентальной Азии – помогает ли она Вам понять оба континента, учитывая что Сибирь, географически расположенная в Азии, культурно и политически относится к Европе, и есть ли предпочтения?
 
    – Цивилизации сменяют друг друга, таков закон. Меняется планета, меняется и человек, живущий на ней. Согласно пророчеству Востока, ныне подтверждаемому и учёными, следующая цивилизация будет располагаться в Азии.
   Таянье ледников в Антарктиде приведёт к подъёму уровня воды, и Азия, ныне пустынная, зацветёт. Даже пустыня Сахара зазвенит рабочей пчелой, опыляющей угодья. Изменится и европейский континент. Северная его часть уйдёт под воду, а оставшуюся часть займут мусульманские народы. Благодаря своей вере, они сохранят институт семьи. А это – насущная необходимость для развития человечества.
   Сердцем Азии, её центральной частью считается гора Белуха. Я живу возле этой горы и пытаюсь общаться с нею. И если получаю весточку от Белухи, пытаюсь вложить её в стихотворение.
   Искусство является таким же средством познания жизни, как и наука. И будучи связанным с более высокими областями мышления, чем интеллект, нередко опережает научные открытия. Так художники-импрессионисты на полстолетия опередили открытие учёных, показав субъективные особенности восприятия света глазом человека. Писатель Андре Моруа отразил в своих книгах особенности строения психики человека, к изучению которых учёные только приходят.
   Цивилизации сменяют друг друга, давая возможность человечеству развить в себе новые черты. Иногда цивилизации пересекают друг друга, как круги на воде. Живя в одной цивилизации, человек мечтает о другой. И подчиняет свою жизнь её идеалам. Так, известный изобретатель Стив Джобс, подаривший миру смартфон, перед смертью заглянул в другую цивилизацию, идущую на смену цифровой. Завещание, оставленное им, гласит:
 
   «Часы, которые стоят $30, и часы, которые стоят $300, показывают одно и тоже время.
   Будем ли мы носить с собой кошелек, который стоит 30$, или кошелек, который стоит 300$ — оба вмещают одинаковую сумму.
   Будем ли мы ездить на автомобиле стоимостью 150 000 долларов или на машине стоимостью 30 000 долларов — дорога и расстояние одинаковы, и мы достигаем того же места назначения.
   Ваше истинное внутреннее счастье исходит не от материальных вещей. Не воспитывайте своих детей, чтобы они были богатыми. Воспитывайте их, чтобы они были счастливы».
 
   Как видите, под этим завещанием мог бы подписаться любой поэт, для которого духовные ценности важнее материальных.
 
 
    – Как во время странствий по Алтаю, Бурятии и Самарской области формировалось Ваше представление о мире?
 
    – Мои представления о мире формировали, в основном, духовные книги. Удивительно, что самые лучшие из них были безымянные. Словно бы эти книги написали воздух, вода, вытолкнуло из своей тонкой среды Пространство.
   Сегодня, в цифровую эпоху, книги заменяет интернет. Слова пишутся в воздухе, мгновенно достигая ушей. Автор книги словно экранизирован режиссёром, носящим имя «программист». Ну, как такому достижению человека не порадоваться?
   Всё вокруг меняется, в том числе и Церковь. Она перенесла свои архитектурные ансамбли в интернет, положила начало новой форме общения с прихожанами. Всем рекомендую слушать на ютьюбе Садхгуру – духовного проповедника. Он предлагает человечеству новую форму религиозности, вмещающую в себя все прежние формы, дополненные психоанализом и достижениями науки. Ведь быть счастливым в цифровую эпоху стало намного сложнее.
 
 
    – В своём творчестве Вы открыли ещё один новый литературный жанр – эпифанию, в которой гармонично дополняют друг друга поэзия и проза. Расскажите, пожалуйста, о нём.
 
    – Не открыл этот жанр, а заимствовал из японской литературы, приспособив его к литературе русской. Там он назывался хайбун – лирическая проза, которая заканчивалась хайкой. Но хайка, написанная русскими поэтами, смотрится, на мой взгляд, искусственно. Хайка связана с мировоззрением японских поэтов, живших на природе и воспевавших её. Японцы язычники, мы же – христиане. Поэтому я заменил хайку небольшим рифмованным стихом. Эффект получился неожиданный. Прозаический отрывок стал восприниматься более лирично, а стих читаться глубже, поскольку миниатюра настраивала на него.
   Это нужно было совершить. Почему бы русской литературе не иметь ещё один жанр, представляющий из себя синтез прозы и поэзии?
 
 
    – Игорь Леонидович, Вы являетесь счастливым обладателем уникального и хорошо узнаваемого поэтического почерка, наполненного солнечной энергией, высокогорной звонкостью и чистотой, добрым юмором и духом древнерусских сказаний. Как появляются такие удивительные образы, как: «рыба-Пушкин», «Царь-яблоко», «на ветке сухой всенародный сидит Достоевский,/ну, а Гоголь смешит, наступая на собственный прах» или «и Моцарт с Бахом – редкая картина! –/на пне играют в шахматы весь день»?
 
    – Непростой вопрос, поскольку творчество связано с тайной. Разгадка её лежит в восточной религии, утверждающей, что человек имеет 16 слоёв сознания/мышления. Самый нижний слой – интеллект, самый высший – не знает о земном существовании. Интеллект мыслит штампами речи, и задача поэзии – их разрушить. Расположить слова в новом порядке. Это, кстати, помогает бороться со старостью, поскольку старость схематична. Как видите, опять приходим к религии, к её связи с поэзией.
   Некоторый свет проливает дзэн-буддизм. Он взрывает сознание, отбрасывая его в самые верхние слои. Отсюда – чудачества и «хлопок одной ладони». Творчество так же необходимо человеку, как и дыхание.
   Хорошо узнаваемый поэтический почерк связан с духовными накоплениями. Он – главная цель поэзии. Пастернак не писал, если не чувствовал нового в форме или в содержании. Мандельштам стал гениальным, написав «Воронежские тетради». 90 стихотворений с переходом на женскую рифму, со сбоем размера и во многом – с отсутствием логики. Я читаю «Воронежские тетради» всю свою жизнь и не перестаю удивляться возможностям человека.
   У меня был кризис, сыгравший положительную роль. На какой-то стадии я понял, что нельзя двигаться дальше, не найдя своей темы и не изменив свою жизнь. И уехал из Москвы на Алтай, построив себе дом на берегу Катуни. Стал жить, как японские поэты, любуясь луной и слушая пение лягушек.
   Постепенно вокруг собрались поэты, образовалась община. Мы каждое лето устраиваем фестиваль, на который съезжаются люди отовсюду. Как видите, поэзия может стать образом жизни, какой она и была во времена Басё.
 
 
    – Однажды у нас с Вами зашёл разговор о роли современного поэта в обществе. Вы тогда упомянули, как осенью 1921 года Есенин с Мариенгофом в цилиндрах и енотовых шубах разъезжали по Москве. А в наше время необходима ли творческой личности некая публичная выходка, граничащая с сумасшествием, чтобы всколыхнуть академическое литературное болото и привлечь к себе внимание?
 
    – А почему бы и нет? Я люблю шалости поэтов. Ведь юмор связан с просветлением. Ум просветлённого человека лёгкий, как птичка, летящая в небесах. Вспомним Моцарта из фильма Михаила Швейцера, роль которого сыграл весельчак Золотухин. А без сногсшибательных выходок художника Сальвадора Дали мир выглядел бы более скучным. В буддизме, кстати, юмор считается добродетелью. И когда я жил в буддийском монастыре, шутки монахов слышал ежедневно. Вот и Есенин был шутником, и это радует.
 
 
    – Недавно у Вас вышло электронное издание «Звуки Азии». Какой будет Ваша следующая книга?
 
    – Книга будет другой. Главный враг поэта – «талантливое однообразие».
Поэзия так же разнообразна, как и музыка. А посмотрите, какая богатая у музыки теория!
   Существует поэзия «та-та-та», когда поэт бездумно отдаётся ритму. И становится грустно, когда встречаешь слово, поставленное лишь для того, чтобы соблюсти ритм. Когда после слова «синички», стоящего в конце, читаешь «спички», а после «весна» – «сосна». Прошло столетие с тех пор, как Маяковский и Пастернак стали использовать женскую рифму. Эту традицию продолжил Вознесенский. А дальше оборвалось. И снова – заданный маршрут.
   Пытаюсь писать «интонационную» поэзию, отличную от поэзии «та-та-та» тем, что даёт, если вслушиваться в музыку, возможность изменить ритм и прибегнуть к рефрену. Это делал Лорка. Как видите, техника поэзии развивается, и необходимо только одно – быть осознанным в творчестве.
 
 
     – Что бы Вы пожелали авторам «Поэзия.ру»? 

    – На этом сайте собралось немало докторов наук. Это и есть те люди, которые уже сегодня обладают эмоциональным интеллектом. Оба их полушария работают, как правая и левая рука. Именно от таких людей ожидаешь прорыва в поэзии.

   Хочу рекомендовать современным поэтам писать прозу. Ибо то, что можно сказать прозой, следует говорить только ей. Уходит в прошлое так называемая философская лирика, уступая место искусству слова. Если хочешь что-то сказать, говори в общедоступных человеку формах.

   Опыт писателя Ивана Бунина показал, что проза может быть такой же поэтичной, как и ритмические стихи. Щелкать лесным соловьём, доставляя в паузах комара своему голодному желудку.

 
 
    – Если была бы возможность отмотать жизнь назад и родиться заново, какие место и время Вы предпочли бы?
 
    – Пастернак написал такие строчки: «В кашне, ладонью заслонясь, сквозь фортку крикну детворе: «Какое, милые, у нас тысячелетье на дворе?» Для меня это не просто строчки. Развитое воображение, которым обладает поэт, позволяет ему посещать любое время. И общаться с людьми, которые ему интересны.
   Я также люблю своё время, учусь в десятикратный бинокль смотреть на его достоинства и в десятикратно уменьшающий – на его недостатки. До совершенства человечеству ещё далеко, впереди – миллионы лет эволюции.
   Веря в буддийский закон перерождений, хочу попасть в будущее. А там, на том свете, меня ожидает настоящий рай – общение с композиторами. С Шопеном, Дебюсси, Чайковским и Шуманом. Общение с этими людьми будет чрезвычайно полезным для моего развития. Ведь в следующей своей жизни я мечтаю родиться композитором.)

___________________________________________________
* Согласно взглядам буддистов, субурганы обладают магической силой добра, помогают людям, их посещающим, внести гармонию в свою жизнь, очистить себя от различных пороков и развить в себе добродетели. (Прим. Л.Б.)


 Беседовала Л. Берёзкина





Этюд душистого табака. Эпифания
 
Цветы, чем-то похожие на ангелов, качают своими головками от того, что они увидели в этом мире. Но всё ещё стойкие и упругие, словно накрахмаленные воротнички. Радуют своим видом ребёнка, живущего в каждом человеке.
Утром цветы раскрывают свою душу напоказ. «Летите, любуйтесь нами!» – призывают они бабочек, уже успевших умыться росой. Такова сущность цветов, излучающих вместе с ароматом и едва уловимую музыку.
Общаясь с цветами в поле или в саду, человек сталкивается с тончайшими явлениями в своей жизни. Они происходят в любви, спонтанно приходящей и возвышающей человека до жизни, которая ещё не наступила.

Ночных насекомых знаток-зазывала –
душистый табак фонтанирует запах
и формой своей граммофонной, бывало,
в каких ни бывал фантастических лапах!
Ещё медосбор не начался, к обеду
несётся в цветном размахае богиня.
О лето! О бабочки! Тени рассвета
для вас тяжелы, как чугунные гири.

Сгущается воздух в прозрачных раструбах –
заводы коллоидных клеток в порядке!
И ножки танцуют, и чмокают губы,
пыльцу осыпая на влажные грядки.
Я в этот цветник забежал на минуту
и в сон погрузился, прозрачный и лёгкий,
в котором растения славили утро
и сладкие реки цветочного сока!

 
 
* * *

В Белогорье зима, и не видно блистающих радуг.
Деревенская сага и брага ведут меж собой разговор.
Сбой режима работы – не лучший от жизни подарок,
и литовке в чулане ромашковый снится простор.

А зима – от ума и плохих новостей… Неразборчив
почерк белых равнин, что бегут от окошка к тебе.
Мириадами радужных, светом пронизанных строчек
замелькает дорога, и станет просторно в судьбе.

У тебя ребятишки с утра занимаются боксом
и блестит журавля полированный воздухом рот,
а когда на коне, в лисьей шапке ты едешь в Усть-Коксу,
он летит над тобою и крыльями небо стрижёт.

Я и сам не пойму, по какой задержался причине
в этом мире забот, и живу, и пою не дыша.
Может, это пралайя – любви, человечьей кручины,
и всё то, что я вижу, желает надолго душа.

В Белогорье зима – по алтайским поверьям наука,
как себя создавать, и твой младший сынок во дворе
снег сгребает лопатою – крышкою от ноутбука…
Может, так оно лучше – в заботе, в работе, в игре!
 


Стеклянные дожди
 
            С. Шелковому
 
Стеклянный дождь над лугом, посмотри:
снуют стрекозы и кромсают воздух –
нарезывают стёкла для витрин,
в которых ночью отразятся звёзды.

Стеклянный дождь отличен от дождя,
струны и геометрии Эвклида.
Он в венах ищет, вен не находя,
и одержим грехопаденьем вида.

Сквозь капли снов, букашек и стрекоз
виднеются аттические дали
и Рай, и воздух едет, словно воз,
бесшумно нажимая на педали.

Так далеко видать — во все концы
своей души, когда повсюду лето,
и бабочка с пучком энергий Ци
с утра в живую радугу одета.

Как будто бы связующую нить
с бытописаньем, всей его трухою
кузнечик обязался распилить
к заходу солнца зубчатой ногою.

Отечество, стеклянные дожди
и ливни крыльев шумных у колодца!
Как будто всё, что было — впереди,
и всё, что будет, к нам ещё вернётся.
 


* * *

Тот ли узор вышивают беспечные птицы
в небе, свободном от грустных осенних дождей?
Крестики-нолики, солнца холодные спицы –
вот и рисунок, запомни его на сто дней
зимних, суровых, но вовсе, мой друже, не грубых,
грабли забывших, зато посреди тишины
зорко глядящих в печные подзорные трубы –
спят или бодрствуют те, кому крылья даны?

Ибо распахи-кресты и небес вышиванье,
сальто, круженье души среди зимнего дня
схожи с любовью, а ей не подыщешь названье –
крепче вай-фая и ярче ночного огня!
… Зона молчанья. На окнах белеют узоры,
но приглядишься – пульсирует дым из трубы…
Скрипнет душа половицей, снежком у забора…
Крестики-нолики нашей с тобою судьбы.
 


Девушка из Уймона
 
Осень ждала Долина,
пахли дожди лимоном.
Даль ночную поила
девушка из Уймона.
Клочья брала тумана,
мяла в ладони узкой,
словно готовя манну
людям и трясогузкам.

Скрип у колодца слышен,
плеск воды и объятья.
Это пришли напиться
вишни в лиловых платьях.
– Девушка, дай нам Слово,
которым малые дети
украсить рога коровы
мечтают в память о лете!

Дай нам Зелёный Ветер,
рыскающий повсюду.
В списках ночного света
числится он, как чудо!
Если отдашь и сердце,
облик вернёшь далёкий:
будешь в пруду смотреться
яблоней краснощёкой!

Девушка смотрит в поле –
видит коров и травы,
лошадь у водопоя,
берег Катуни правый.
Девушка дарит вишням
сердце своё ночное.
Воздух покоем дышит,
сказкою и луною.
 


Яблочные сны
 
Сентябрь – казак, Степашка Разин –
с утра победный сеет гам.
И – казни, казни, казни, казни
созревших яблок по садам!
Везут стеклянную посуду
и сахар, жизни эликсир,
и медный чан, и ложек груду…
Варенье – всякому кумир!
И на перронах станций дачных,
где остро пахнет шпал мазут,
звучит Огинский… Не иначе
в Москву Царь-яблоко везут!
И мы с тобою на Алтае,
зарывшись в сено на дворе,
живую повесть наболтаем
о жёлтой яблочной поре.
Из сундука достанем сбрую,
в свистульку дунем из сосны,
и – дай нам Бог! – перезимуем,
вкушая яблочные сны.