Она седая, с добрыми глазами,
со смертью шутит, и поёт,
а то заплачет долгими слезами 
и медовуху на полыни пьёт.

Она не скажет, что такое горе,
и счастья вкус ей словно бы кутья,
и сыновья её не вор на воре, -
из кузнецов и пахарей, и ратников - князья.

О ней тоскуют в океане и окопе,
и в лазарете сёстрам говорят,
бинтующим ожоговую копоть,
в которой люди на броне горят.

И, может быть, она ушедшим снится
под снегопадом не прожитых лет,
и просыпаются синицы на ресницах
родимых глаз, и льётся синий свет...