МЕДИТАЦИЯ ПО-РУССКИ

1.
Век оставит на закуску медитацию по-русски:
рюмка водки на буфете, зеркала плывут в паркете.
Я устал от недомытья, я устал от недобритья,
я устал от недозволов фарисейских каркомолов.

Фарисействуют сутяги, как истошные дворняги,
как загрузшие позором государственный воры.
Воровали скопом, радо между будущим и адом...

2.
Люди-маковки, люди-буковки, люди-брюковки, люди – швахт!
Конституция – ночь профукали. А чуть по утру – день в слезах.
Говорящие телеголовы – предынфарктные – всем о всём...
Контрацепция слов по поводу, пересортицы окаём.

Убеждают нас, уверяют нас – херят начисто, бьют клюкой
трафаретные телеголовы... Всё-то, Господи, нам на кой?!
Конституция, контрибуция... Нас похерили — лет разбой.

3.
Симфоры под коньячок – в Орияне – бардачок!
В Дом с химерами – химеры перебрались, изуверы…
Вот ужасная пора Липки срыла ШАНТРАПА.
Парки выгажены враз – государственный маразм!

Кислостойким кирпичом забивают старичье…
Голодают старички – чинят парки мудачки…
Всё герои Орияны –расхитители, профаны…

Июльская прогулка 20 июля 2003 г.

4.
Карьерных дней сминая флаг, грех всепрощать беспечность будней –
не всяк иных в душе подсудней, чем ложный друг – заклятый враг...
Но даже это постижимо! – В досаде вымешанных слов,
мы воспаряем в вечность живо среди придуманных миров.

Хоть нас туда уводят махи, собой влекущие на плахи,
где четвертуют наши сны за полстолетья от весны...
За полсоития до чуда – души им грезится причуда.

5.
Время счастья – это время, когда правдой стал рассказ,
будто печка, – крест, земеля! – в поле выпорхнула – раз!
Во-вторых, умчалось горе – и Федоры и моё,
В третьих, шторм на синем море не воротит на своё…

Камни, закуты, запечки, закоулинки души,
и ментальные дощечки – воск оплавил анаши...
Нет, скорее, эндорфина. – Что за чудная картина!

6.
– На пирог, на маковый, на кусочек лакомый
рот не разевай! – Говорила бабушка,
сладких слов балабушка… – Во дворе шёл май.

Шло к трамваю дитятко при горбушке ситного,
при краюшке хлебушка шло. К чему робеть?..
Ни зернинки маковой не жевало дитятко,
не хлебало лапотно щей. Не должно сметь...

Грызло корку глупое, чтоб не умереть...

7.
Я прощаюсь с вымыслом – странствий днесь – варягом.
Умыслам и домыслам не бродить под флагом
корабля безличного, в сумерек ночей –
жуть несимпатичного, в полночь – без свечей.

В трюмах – пересортица, дней не проволок.
Я прощаюсь мыслимо с грустью между строк…
Радость – недосказана: солнечно, сторазово!..

8.
Эпицентр вторжения в кубики на троне.
Эпицентр скольжения в виртуальной зоне.
Маркеры обрезаны, маркировка снята.
Всё, что не дорезали – попросту измято.

Всё, что не додюжили, бросили в кусты.
Суть не обнаружили – дурь на полверсты.
В эпицентре брошены те, кто огорошены.


9.
Тля изъела розу за ночь и под утро грызла тоже.
Лист зелёный сгинул напрочь. Ну, а мне, как кто по роже...
Я же розу обожаю – хрупко-сочное созданье.
К ней с водицей подъезжаю. И за что ей наказанье?!

Да и мне за что такое?! Что за вычур канители?
К розе чувство непростое – страсть к ней в белые метели.
Но душе, уставшей к ночи, вновь страдать не стало мочи.

10.
Бартер – Черчилль на чарльстон... Часть вторая, – Чаплин — стон:
вновь отрыт и заграбастан... Чем не тема, Честертон?
Бартер осени на призму – окуляр чужой судьбы...
Бартер – баш на баш – Отчизну, чтоб подальше от мольбы.

Чтоб подальше от бесцельных пересчётов на мечту,
чтобы жить куда прицельней, чем на взвое: “Я живу?”
Старый мерин зуботычин не боится. — Он привычен…

11.
Остекление в неврозе. Всё – отстала суета.
Сублимация в наркозе – ни при чём здесь наркота...
Из Бомбея – в Сиракузы я уеду налегке.
Пусть простят меня французы в тарасконском уголке...

Тараторен мне – не предтеча. На сафари я – не док.
Я плыву себе навстречу и вещаю между строк.
– Львы, жирафы, носороги, убирайтесь прочь с дороги!..

12.
В киоске маскарадном, где продают автол,
играют третьерядно в подпольный лохотрон.
Играют бесшабашно в запретное авось.
У каждого заветно: “Иного отмотрось!”

У каждого заточка и жадные глаза.
У каждого сорвало по жизни тормоза.
У каждого к рассвету души дозреет криз,
Он сам собой за это других потащит вниз.

В Тартар. В столицу Ада – за выжег и за страсть.
А мне чего здесь надо? Я здесь могу пропасть.
Стою я у киоска и жду судьбу неброско.

13.
АЛЛЕ ПОТАПОВОЙ

Дама в возрасте рыхлой прически в ритме царственном рынком идёт.
Все окрестные тётки-чехвостки разевают завистливо рот.
Дама-гранд, без итожащих сроков, дама-барыня – лет торжество,
поэтесса, дворянка с упрёком возрастное несёт естество.

Оттеняет собой незлобиво недоженщин, извечно пустых,
для которых былое – крапива, а грядущее – горести штрих.
Дама в возрасте солнечной тётки прошибает базарок без щётки.

14.
Очевидное свершилось, обоюдное прошло.
Всё, как осень, совершилось, и, казалось, отошло...
Отзвенела, отболела, отъюлила суета.
Сублимация проела, нет, прогрызла кромку рта.

Косметичка скроет личко вновь до выкройки удач.
Вновь наступит обезличка, – хочешь вой, а хочешь, плачь...
Мяч на поле, мяч в игре, а игрок – в большой беде.

15.
В Сиракузах круг не чтится. – Подле круга лилась кровь...
Архимед устал браниться: Круг – он вечности пароль!
Круг – он совести порука. Круг – он невидаль, беда.
Круг убили? Что за мука?!. Круг начертан навсегда!

Соразмерен "пи" в квадрате, сопределен тем мирам,
о которых в дурпалате чудаки орут: “Фиг вам!”
Сиракузы, Сиракузы, древних тайн седые шлюзы...

16.
Гложет устрица приманку – гложет устрицу рывок.
Вяжет сети спозаранку сват-Удильщик в узелок...
В море – звёзды, зуд под кожей. В море – пот, заботы, труд.
Ну, а дома – полночь гложет, тени в полночи орут.

На своём неговорящем, на кричащем языке
о прошедшем настоящем, том, что в море, вдалеке...
...Хоть усоп отец-рыбак, перед сыном тот же мрак.

17.
Угомон, что укорот – отвернули от ворот,
развернулись в эту жизнь. За неё-то и держись.
Страна на завалинке примеряет валенки...

Сбиты в войлоки меха, сбиты души в потроха,
сбито прошлое в жнивьё, в серо-разное хламьё.
Страна на завалинке обувает валенки...

Чёрно-красное, держись, блекнут краски, меркнет жизнь.
Беспортошно, без сапог по Земле проходит Бог.
Господь – тяп по маленькой – мир обует в валенки...

18.
Антимера босяком рыщет в душах сквозняком.
Слов срывается слизняк в антимира ка-вар-дак!

Тот, кто валенки обул, тот уже на воду дул,
варил кашу с топора, выпил воду из ведра,
выгреб каторгу судьбы, прожил годы на абы,
на кабы, на как бы так – простофиля и чудак...

Он теперь заплыл за буй – всякий валенки обуй!

19.
Микрокачка, микрокич – жил да был себе Ильич,
жили люди в октябре в исторической дыре.
В спорадические дни жили, Господи, прости,
люди ль? Нет! Живая боль – душ надломленных мозоль.

Где в крови, а где в слезах, часто в продранных штанах,
часто вовсе без штанов... (Нам вещали – без оков!)
А брехали: “В наши дни...” И поныне – хоть бы хны!..

20.
Осень изнывает чаем – кодография чайка.
Чай. Чайковским величаем, дуем щёки в облака.
А над облачной вуалью Магелановые сны –
Млечный путь за чайной далью и... нечаянные дни.

Несложившиеся строки, несломавшиеся вдруг.
Чай бомжи пьют и пророки, дуют щеки – гонят мух.
Те же сонно ищут щели, чтоб уснуть там, как в постели.


21.
Галактические будни – пост’эробика души,
от вечора до полудни инсталляции шиши.
Интраверсия рассвета, интродукция основ.
На планете – бабье лето вырождается в любовь.

Выжимается из сечки всевозможных горьких круп
превозмогшее сердечко прошлой горести и мук.
Галактические блудни в мир приходят до полудни...

22.
Арка, атлас оторочек, пересортица седин,
на ночь срезанный подстрочник обетованных глубин.
По мечте обетованной струги скопищем плывут
дивно, струнно, филигранно весла в будущность гребут.

Кормовые с бортовыми в перекличке тут и там,
выгребают, выбирают счастья прошлого аркан.
Рулевым сплошь заморочка – миг прогавят – бац и точка!

2001-2003 гг.

Веле Штылвелд, 2003

Сертификат Поэзия.ру: серия 619 № 17168 от 20.07.2003

0 | 0 | 2571 | 19.04.2024. 07:15:08

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []