Помоги себе сам!

1.
ШЛЯПНЫХ ДЕЛ МАСТЕРА
Шляпных дел мастера, наступает пора перейти на сезон киверов,
на гусарскую честь, бросив в сторону лесть – в отголоски вчерашних пиров.
В отголосках судьбы кружевную хандру очень трудно и нудно тачать.
Шляпных дел мастера, золотую канву не всегда так легко замечать.

Что Болванщик – дурак, так и тот носит фрак, а не то, чтобы френч и жилет.
Но без шляпы, какой же он, собственно, франт, хоть и имеет усы и лорнет?!.
Шляпных дел мастера, золотую канву не пришлёпнуть к бесшляпной башке,
как пустой голове не добавить молву, мол, избыток мозгов в гребешке.

2.
Отблеск, оттиск, злой оскал – обескрыленный, отпетый,
отчужденных снов отвал оползает в волчьи Леты...
Акварели антураж на излучине Эпохи –
Арлекинский эпатаж, а вокруг – чумные лохи!..

Злая исповедь в Аду дребезжит вчерашним жалом.
Я, как видно, не в ладу с тем, что жизнь зовет Вокзалом...
Поезд тронулся, прощай этот мир под чёрным крепом!..
Вслед доносится: “Банзай!” – Гадко, бравурно, нелепо.

3.
Осень в ритмах прошедшего лета. Дождь смывает волос пробор.
Не стреляются из пистолетов Чау-Чау и Пифагор.
Сонька врала, божась на "кучки" - до получки не доживёт!..
Вся в брильянтах сегодня, сучка – с золотишка и жрёт, и пьёт.

Ей бы в Зону греметь в финале, а оттуда – лететь в Тартар!
Обкорнали нас, ободрали... Вот так осень – таков Финал!

4.
Есть Твердь души, с которой не в ладу трибуны НЮ и голые террасы,
которыми, идя на поводу, бредут сквозь дни земные папуасы,
живущие в бетонных теремах, ковровыми на ощупь и на сдачу,
среди зимовий Душ — на островах затерянных не-Бог-весть-где в придачу.

Бородками подпиленных ключей, подогнанных под шаткие запоры
пустых речей, в обличье трепачей, в мир вышли политические воры –
с молитвами и клятвами на час, обыденно-невыдуманной сворой
урвавших Власть – Халифами средь нас, они лишают нас земной опоры.

Молитвами забиты нужники, в которых прозябать велят поэтам,
поскольку свор потребных должники им рты прикрыть велят еще при этом…
Играет сардонический секстет, гремит с утра до вечера упруго
среди забытых напрочь кинолент, где человек был человеку Другом.

5.
Фильмы пропитаны веком. В ауре фильмов – боль.
В каждой вчерашней вехе – ненависть, грусть, любовь.
Прежние лицедеи – в матрицах Атлантид –
звёзды и корифеи канули в прошлый миг.

Там, где уютно, веско и безо всяких бед
фильмов грядущих фрески ищут земных побед.
Ищут удачи, славы, мечут оттенки лжи
той, что сердец отвалы, вырвет на куртажи.

И витражи расквасит, и оборвёт фальцет...
Странные лет оправы выправит грум-пинцет.
И передаст по праву в будущее Ух-Ты
диких восторгов лаву зрителей всей земли.

6.
СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ
ИННОКЕНТИЯ СМОКТУНОВСКОГО.

Помоги себе сам в миражах океаньих...
Над холстом паутин тёплый солнечный бриз...
Твой Кумир отошёл от просторов печальных –
Он наверно обрёл неземной Парадиз...

Помоги себе сам в алетерной осанке,
зацепившись за ветвь нерасцвевшего дня...
Мир Мечты златоглав... Стань подобен приманке...
Вдруг и клюнет Мечта вне разбор... Как родня!..

Твой кумир — в синем шарфе старик величавый
прикрывает свой рот крупным красным платком...
Ты его не ищи... Он прошёл через залу,
незаметно упав в здешний мир лепестком.

По Судьбе прокатился скользящийся недуг.
Помоги себе сам без нелепых потуг
Что поделаешь... Вдруг, понимает и недруг,
чей светильник Души во Вселенной потух.

Помоги себе сам, хоть бы в несколько строк,
даже если они – твой последний глоток!..

7.
В метро мы едем в сгустках лжи. Везу пирожные в пакете.
А над пакетом зло кружит, змеясь в гадливом трафарете...
Возьми пирожных для того, кто их так любит, для малышки…
– Спасибо, выросла давно, сама уже читает книжки.

Не только сказки для детей. Но и для взрослых мал-помалу.
Там про таких, как ты, людей слова есть горькие... И главы...
И даже слёзы между строк. Урюк прокис, изюм промок...

8.
На первом плане — компоновка. Уж если только бы писать...
А так, извечна лет уловка, — над экстрадицией порхать...
Над депортацией из лужи. Над департаментом добра,
над экстремальным злом к тому же, витают нити серебра...

Витают адские пружины под корень выбритых волос.
Стареют сильные мужчины, седеют мудрые – без слёз.
Над девальвацией любви витают ангелы в крови.

9.
Она – Сирена! Стоп, наитье! Она – Сирена, чёрт возьми!
Такое странное открытье на непроторенном пути.
Она готова спеть, и свежесть свою раздать по адресам.
Она собой питает нежность, в ней — зуд бежит по волосам.

Она – восходит к предыстокам всегдашней памяти моей.
Она – пытает биотоком, она – лишает якорей.
Она питает душу сном, с ней тело выброшу на слом.

10.
Антирэкетный шум агрессивных старух, апелляция тех, кто весомо скулит...
На цветаевском рынке сто тысяч прорух: Обдираловки зуд, отсекающей стыд.

Я по рынку шатаюсь вольготно вполне – мне не надо копить на сто лет закрома.
Тяпнул сотку, и, ладно, – доволен вдвойне, что такого, как я не достала сума.

Что не пал я на глянец троещенских луж, что просить не пришлось подаяние мне,
что привык на развилке придавленных душ я не выть при луне...

11.
Возымеет должное не злато, — укротит иллюзии не ложь.
И душа воздаст судьбе крылато, и судьба уймёт былую дрожь.
Всё, что было прежде одиозно, односложно выкажет себя:
в мир войдёт шлепком неосторожно, лужицу под небом возлюбя.

Всё пройдёт... Пойдёт от изначала утренняя сказка моросить.
К каждому дворовому причалу дворники протянут счастья нить.
Каждая где лужица, где клякса утренней неспетости земной
обретёт себя, уже не вакса, а весенний дождик проливной.

12.
Покойника держи в ногах, а жизнь хватай за холку,
и вырывай из сердца страх, как злобную иголку!

13.
Гримасы старых царедворцев у Лукоморья прошлых лет
вдруг вместо чистого колодца свели всех нас в большой клозет...

14.
В миры идут идеи, которых и не ждал.
Пыхтел над ними, зрея, а вышел драгметалл.

Кристаллы самоцветов просыпались в миры,
в которых прежде света не ведали умы…

Теперь же всякий умник терзает почем зря
Вчерашних дел подстрочник в листках календаря…

15.
Доза домового, допинг домового –
Он не смял жаркое, корочку он съел.
Так не будь столь жадным – глупо бестолково,
и подбрось картошки, чтоб он чуть подъел!

Он срыгнет случайно золотишко в кубок,
он нальет, братишка, сладкого вина…
Улыбнись невинно, коль не полудурок,
получи подарков от него сполна!

А как сядешь в лужу, мокрую к тому же,
Не кричи надрывно, – вляпался и все…
Брось ему окурок, коль не полудурок.
И получишь денег много за него!..

16.
Первый осенний дождь – терция скорых зим
смоет печаль и ложь, Вытравит горький сплин…

17.
Поэт, накорми холодильник,
Пока еще теплится жизнь…

18.
Три братца-полуночника зашли на чебуреки,
а жены их на кухоньке подались в хлебопеки.
Но мне жена оладушек на кухне не спекла,
и ем я привокзальные облатки из фуфла.

А братцы чебуреками закусывают сочно,
послать бы их по матушке – ведь время неурочно.
Послать бы их по батюшке, но я не логопед,
а вдруг поймут неправильно и вышвырнут в кювет!

А продавец горчичников и липового чая
польет меня из чайника во имя урожая.
И возрасту я колосом, и рассмотрюсь окрест,
и возведу из глупостей житейских Эверест!

19.
Иисус Христос ушел в иные страны, а нам оставил заповедь: «Аксцись!»
И мчись через моря и океаны в иную гутаперчивую жизнь…

1997-2003 гг.

Веле Штылвелд, 2003

Сертификат Поэзия.ру: серия 619 № 17025 от 13.07.2003

0 | 0 | 2123 | 19.04.2024. 05:57:17

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []