тени холмов

табун вороных ветер под гору гонит,
летят, невесомы, сарматские кони   
с тенями мешаются, сами как тени               
и празднуют свадьбы под солнцем весенним
текут черным кружевом с каменных склонов          
по шелковой коже предгорий зеленых               
незримых их всадников людям заметить
возможно лишь вечером и на рассвете

здесь древнее море когда-то шумело
а нынче лишь травы над складками мела
сквозь пажитей бархат дно моря сновидя,             
дыханьем холмов этих грезил Овидий,               
среди пастухов-невидимок как равный,       
в долинах,  что подняты чашей заздравной             
к высокому небу, к пылающей сини,               
размешанной мощными крыльями сипов

гортанного говора, песен и смеха
сквозь топот копыт пробивается эхо
до сумерек синих гуляние длится,            
пока не проснутся вечерние птицы,
пока не заблещет упругой волною
лугов изумрудных трава под луною
в холмы голос моря прибоем ворвется
и песней сирен ветер с гор обернется

отлогих холмов и ушедшего моря
забытые сны населяют предгорья
живут, проходя теневыми вратами
времен незапамятных духи меж нами
скользят силуэты между явью и навью,
играют, на склонах следов не оставив,
отставшие воины призрачной рати   
туманом в низинах сквозят на закате

на выпасе хрипло кричат козодои
летят птицы снов над пучиной ночною,
летят, исчезая с рассветом куда-то   
под натиском солнца потрепаны, смяты,    
как воины после лихого набега
в моих волосах они ищут ночлега,
касаются нежно, играют со мною,               
когда к роднику я иду за водою

я их привечаю... как малые дети               
они мне трех царств разболтают секреты,               
со смехом меня увенчают цветами,
украсят корону из трав светляками,
мне в косы созвездья цветов камнеломки
их пальцы вплетут, шаловливы и ловки
на пир пригласят, своим песням научат,
увидеть позволят мир духов могучих
об этом мечтаю вечерней порою,
спускаясь меж скал к роднику за водою