Этот город не любит поэтов.
Никто не выжил,
только  Анти-Ахматова.
«Вы споткнулись, плохая примета,
голубчик, вы же
в половине девятого

с чемоданчиком…  Были должны давно!
Вот на этом стуле!
Каяться и бояться!
Ну, пора. К сожалению, что-то одно,
выбирайте: пуля,
камера, эмиграция?»

Этот  город не любит поэтов.
Он любит дам,
ювелиров и призраков.
Этот город читает  газеты
и чтит всегда
конвоиров и приставов.

Он менял имена и фамилии
и на красном льду
рисовал силуэты,
разбивал хрустальные лилии,
метался в бреду,
намекая поэту,

что навязчивый твердый знак,
не похожий на «ять»,
зашифрован в апострофе,  
что над Мойкой сгустился мрак,
что идти  умирать
на Васильевском острове

уже поздно и, в общем-то, незачем.
Не так уж важно,
на руках, или волоком,
или рассыпаться звонко, как рубль мелочью,
или вздохнуть влажно
улетающим облаком.