От белого заснеженного поля,

завесившего с улицы окно,

деваться просто некуда – мусолишь

с утра до ночи белое кино.

Отряхивают ангелы над миром

от белых перьев белые крыла –

чтоб холод, пробираясь кожей сирой,

страданьем душу мучил добела?

Зачем же ты тогда, мой ангел, плачешь?

Зачем отводишь взгляд, шепча молю?

Слова не Слово – ничего не значат,

люблю здесь - это плотское люблю.

Страданье рядом, можно не тянуться,

черпай горстями да хлещи на пол –

земных страстей земное безрассудство

враз уничтожит светлый ореол.

Здесь плачу я! Заснеженное поле,

безжалостная белая пустынь!

От белого, зажавшего в неволе,

спаси меня от ангела, спаси!

Дай убежать из собственного дома,

Дай божескую милость – убежать,

чтоб снова к двери от аэродрома

любовь пружиной не вернула вспять,

чтоб на свободе рушить все границы

в толпе, где треньем плоти обогрет,

где милые чужие злые лица

и белый вытоптан, и спрятан след,

где голубую вену горизонта

под вечер солнце, взяв наискосок,

прорежет краем огненного фронта

и красным станет ангельский снежок...