Ни строчки не пишется. Я изнемог.
С небес не спускается Муза…
Напротив окна – магазин. Из него
Просрочку бросают в мусор.

Представил блокаду – я книгу читал
О бедственных днях Ленинграда.
Там если бы пищей бросаться кто стал,
Что было бы

                      с этим

                                  гадом?

И дело не в брошенной в грязь колбасе,
А в строчках, что жгут непрестанно:

«Савичевы умерли.
Умерли все.
Осталась

                одна

                          Таня».

И что сочинить на бумаге я смог,
Словесной просрочки кроме?
Ничто из написанных мною строк,
Сильнее тех слов не тронет.