СВЕТ
Утро призрачно и зыбко,
Мгла растаяла, как лёд.
Солнце — огненная рыбка —
В глубине небес плывёт.
Окунь-месяц кверху пузом
Отдыхает в стороне.
Дышит облако-медуза
В беспокойном белом сне...
На душе легко и ясно —
Ни тревог тебе, ни бед,
Бесконечна и прекрасна
Жизнь. А тьму сметает свет!
ЗИЛЬБЕРТРУД
Скучаю.
Мир, май, зильбертруд.
Недолго разжиреть от скуки.
Чтоб разорвать порочный круг,
К чернилам потянулись руки.
Отставить.
Для чернил февраль.
А май совсем иного цвета.
Приятно вглядываться в даль,
Когда вдали шагает лето.
Мечтать, ни строчки не писать,
Пока зелёный шум гудит,
И вдохновенья благодать
Вся впереди. Вся впереди.
ДВАДЦАТЫЙ ГОД
Я медленно спускался в ад.
Двадцатый год. Январский вечер.
Огромный в окнах плыл закат,
И мелкий бес давил на плечи.
Давно ли отпылал рассвет,
И дня отгрохотали битвы?
Теперь всё кончено, и нет
Сил прошептать слова молитвы.
НАОЯ
В рот тебе компот и маракуйи.
Ведь по всем неписаным законам,
Если ты Наоя Иноуе,
То твоя Okāsan — Йоко Оно.
Был февраль, мороз и чёрный вторник,
Не в свои ты сел, Наоя, сани
И, оставив родину и корни,
В Токио уехал из Рязани.
Чтоб мечтать в Японии далёкой,
Что, смахнув слезу с лица печально,
В старом шушуне выходит Йоко
На дорогу и тебя встречает.
ЛИЦА
Проходит жизнь под мерный стук часов.
Как время изменяет наши лица!
Я раньше бредил звукописью слов,
А вот сейчас мечтаю застрелиться.
Какие люди! Я смотрю на них
С холодною, измученной улыбкой.
И, мертвецам читая тихо стих,
Машу хвостом, как золотая рыбка.
МЕРТВЕЦЫ
Прости, мой друг. Любимая, прости.
Года идут, и, не заметив сами,
Как разошлись дорожки и пути,
Мы стали друг для друга мертвецами.
Опять на день рожденья мертвецы
Поздравят сообщеньем и открыткой.
Приму клок шерсти с этакой овцы,
Оскалившись посмертною улыбкой.
И сам я поздравляю мертвецов,
Наш разговор — лишь стук зубов скелетов,
А на заставке — сгнившее лицо
И мерзкий труп, торжественно одетый.
ЕЁ УКОКОШИЛ КИНЧЕВ
Нас любовь возносила выше
Звёзд сияющих,
Бож-ж-же мой!
Окрестил я красотку Пышей
И к себе пригласил домой.
Ах, какая была фигура:
Ножки, талия, все дела!
Я врубил ей "Алису" сдуру,
И красавица померла.
Да, её укокошил Кинчев.
Ты поверь мне, я не шучу.
Да, её укокошил Кинчев,
Тоже так умереть хочу
И включаю "Алису" снова,
Из акустики рубит бит —
Не становится мне хреново,
Я танцую — меня бодрит
Эта музыка заводная,
Костин яростный рок-н-ролл...
А мадам подлетает к раю,
Что поделаешь — слабый пол!
Да, её укокошил Кинчев.
Ты поверь мне, я не шучу.
Да, её укокошил Кинчев,
Тоже так умереть хочу.
ВСПОМИНАНЬЯ МРАЧНЫ
Вспоминанья мрачны́, грёзы канули в Лету,
Продолжает декабрь чернеть,
Я хотел умереть, но: "Бессмертны поэты" —
Мне беззубо прошамкала смерть.
Я сказал ей: "Ты слишком, старуха, жестока".
И ушёл в стихотворный запой.
Ночью пил вдохновенно поэзию Блока,
А под утро уснул, чуть живой.
БРЭД ПИТТ
Брэд Питт то пьёт, то бредит,
То хочет в Конотоп.
Кругом гламур и леди,
Но тайно жаждет сноб
Работать у мартена
На плавке чугуна,
Жрать водку после смены,
А утром, с бодуна,
Шагать к заводу важно,
Как весь рабочий люд,
И крыть многоэтажно
Проклятый Голливуд.
ОСЕНЬ
Друг мой, я устал, прости,
Заблудился в паре сосен.
Руки долу опустил,
В жизнь мою вломилась осень.
Мне бы спрыгнуть со строки
В грёз молочные туманы
И взахлёб читать стихи
Половинкиной Татьяны.
НЕФТЬ
Нефть полезла вверх и льётся в уши,
Я ей осторожно подпою.
Гад пятнистый, ты зачем разрушил
Родину любимую мою?
Время суетой затянет раны,
Всех и вся помножит на ноли,
На осинках вырастут бананы,
Видишь, как удачно мы зашли?
Только даже, если загорится
Над Кремлём сверхновая звезда,
Я тебя, плешивая мокрица,
Не прощу вовеки никогда.
МОКРИЦА
Мокрица вглядывалась в лица,
А лица кушали хамон.
Она, скользнув под половицу,
Сказала: "Митя не убийца.
Убийца явно Родион".
Князь Мышкин жёг тогда покрышки
(Ведь крикнул в Базеле осёл)
И думал только о Кубышке,
Он знал его не понаслышке —
Тот дело об убийстве вёл.
В Сибирь сослали всех в финале...
Упала на мундир Слеза
Абрамовна Гарси-Бернале
И все читатели рыдали,
А я на этом исчеза...
