Сидеть и слушать дождь, забыв, где сон, где явь,  

за частоколом рифм, в уютности дремучей.

Ну это ли не рай. Зачем же вдруг рояль?

Как мартовский ручей с обледенелой кручи

сорвавшийся,  – гремит, бесчинствует, влечёт

на вольные хлеба. Настырное crescendo

командует: «Ещё!» Рояль и дождь – ещё! –

по строчкам, по садам – безжалостно и щедро.

И покидаешь рай. Бомжуешь под зонтом.

А мир трещит по швам в тревоге заскорузлой:

опять, мол, ни к чему и снова не о том…

И плачешь и течёшь в немыслимое русло.