Августовский сгущается зной,
и текучий огонь "Изабеллы"
вдоль гортани горячей волной 
проникает и в душу, и в тело.

Цезарь пьян, и, похоже, стихи
любят бодрый напор возлиянья.
Святость солнца и мира грехи -
свет единый в багряном стакане!

Как причастье, по капле беру
на язык крепко-терпкую влагу.
Пью за жизни большую игру,
за любовь её, риск и отвагу.

За всё то, 
чему быть суждено,
за невольничьи зимние сроки,

чтоб в бродильном апреле зерно, -
расколдовано, вознесено, -
стеблем брызнуло ввысь у дороги.