Песни воды( Песнь XI)

И когда я лишь пар, который защита бездомным, -

поднимаюсь над ними единым шаром огромным,

отражаясь в открытых зрачках, со светлой слезой,

и проникая сквозь них – светом утренним ранним,

проявляю, что казалось лишь прошлым и давним,

чтоб и ночью в пустыне, точной направить стезёй

 

каждого к дому его, где тихо касаясь до ставней,

я углы у вещей уточняю в прихожей и в дальней

комнате, когда у стульев и шкафа края не остры,

и чашки кофейной изгибы проясняют на ощупь;

и, через шорох травы, слышна кошачья поступь.

Когда улыбаются снова губы матери или сестры.

 

Вот тогда каждый - есть! И он, согретый заботой,

моей - и в купели из тёса, и за партой, и с ротой,

на марше, и на пустом берегу, где лишь валуны,

он, со мною – одно! И сыта мной небесная птаха,

что, взлетая, крылами взмахнёт, и копоть страха

сдувая так - раны гнева излечит и струпья вины.

 

И тогда - лёгок шаг. И тогда поступь неспешна

тех, кому помогаю идти я. Проста и безгрешна

тропа для них и сытен хлеб мой - россыпь росы.

Через вершину горы ли, по моей ли поверхности

они к двери вернуться своей, что для верности

больше не заперта, и, войдя, - не сверяют часы,

 

в которых кукушка молчит, и так самое точное

время им, как неслышное эхо, аукнет - заочное

так наставление поймут. Его тихо веду я тому,

что станет после всего - лепестков продолжение

синих флоксов в саду к запаху их и движению

ветра от краёв их - к облакам, откуда по одному

 

различимы, во мне растворенные, чуткие пажити,

где нет глада и страха у гурта овец; не откажут и

в слове там им, и в корме тем словом их пастухи,

что в плеске ручья ледяного, в скрипе скворешни

над шиферной крышей и в запахе ветки черешни,

в треске коростеля за оградой над которой верхи

 

 двух дубов, что ветра в течения стройные, свежие

от сплетенных корней до заоблачных стрежней и

до берегов прозрачных, и по зыбкой каёмке озёр

синих, где рыба кровью тепла, и буквы из имени

нового - плавником по зеркалу пишет, и в линии

их телом врезаясь, чтоб внизу они, словно костёр,

 

зажглись, как в верхнем «до» в ариозо у тенора,

переходящего в арию,- в тактах певчего кенаря;

в криках цапли; в гулком стуке шмеля о стекло.

И, сливаясь, как две стрелки в часах, со сверчками

в ночи, с точным стрёкотом их,- крутят волчками

звуки букв тех - бук и вяз, и так называют число,

 

когда края глазниц прозрачною, лёгкою дымкой

вновь окроплю я, чтоб снова молочною крынкой,

на клеёнке в синюю клетку, был очарован зрачок.

И витком стрекозы возле зарослей белой малины;

И блики от окон, что в мозгу, как фуэте балерины,

свет закрутит в спираль, в ней его собирая в пучок

 

у затылка. Да расплетётся в пламя он! Не жгущее

оно. Через позвоночник и рёбра, нитью грядущее

с прошлым сошьёт, огнь вплетая в костную крепь,

чтобы горло теплело долгим гласным открытым,

и твёрдым согласным, что колокольным, отлитым

звуком крепит чащобы тайги и сарматскую степь

 

в шар, парящий во мне, и в каждой проталине

белых зимних снегов, я все металлы в окалине

оставляю, и в крошку их превращаю, и в пыль.

Чтобы кровью чистой, земною чрез пористый

чернозём течь, и через суглинок и в полости

океанов впадать, и с небес отмывая всю гиль.

 

Потому то и жив во мне - каждый сретенный

мной путник. И над ним - крылами отметины

чайки оставят. И да будет взмах их - его вдох

и выдох! Шарканье дальних шагов и хлопанье

птицы на взлёте, пусть отзываются в шлепанье

сандалий. И пусть будут зелены: и лист, и мох.

14 июля 2019 г.

Константин Латыфич, 2019

Сертификат Поэзия.ру: серия 1376 № 144541 от 14.07.2019

0 | 0 | 1002 | 26.04.2024. 18:03:53

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []