Песни Воды. (Песнь X)

Я дождём прохожу – каждой каплею тёплой 
и холодною каплей, с подсвеченной волглой 
тучи роняя на антенны, на крыши и провода 
отражения их, что друг в друге бесплотность 
обращают в объём и вес, их звуку сонорность 
так предавая, но, упав,- им не оставить следа 

на земле, среди луж и повсюду рассыпанных, 
но высыхающих брызг на ухабах и рытвинах, 
на столбах и афишах на них, на спицах колёс 
велосипедов, оставленных у бочки молочной, 
целлофаном накрытой, с неё ветер восточный 
капли сдувает, как и всё вокруг; словно откос 

этот ливень, что наискосок, прямоугольному 
городу ставит, шах - проспекту продольному 
и мат - переулку, что шьёт завитком поперёк 
за кварталом квартал, вверх штрихуя обратно 
над ними - цирк, шпили костёла, где вероятно 
грому вторит орган, проясняя, будто намёк, - 

цель, что вкось движет потоками струйными 
на погост, на бульвар, на помост, с буйными 
рокерами, на лбы, на зонты, что весь стадион 
накрыли, словно вниз обращенными гнёздами. 
Усталость смыв с лиц, что измучены грёзами - 
он перед ними – то влево, то вправо наклон 

горизонта смещает, и так со статичностью 
башен зеркальных споря, с первичностью 
труб дымящих в пейзаже. В лесу бурелом 
оживляя ростками, вниз растекаясь по лику 
на стекле, что глядит сквозь него на чернику 
от пыли отмытую - в саду, и словно Псалом, 

над ней эхо раскатов и хлюпанье с торканья 
в рыхлую почву - под ней и быстрое цоканье 
о мостовую вдали, лёгкой скорописью - слог 
движет от согласной - до окончания гласного. 
Междометья рождая, что вслед им властного 
глагола ожидают. Он откроет путь на порог, 

за которым и чёрный лес, и пажити дымные 
не черны. Не смерть там смерчи пустынные. 
Они - исток, что питает и силу, и влагу мою. 
Они – сумма выдохов и всхлипов последних. 
Они – плач сзади идущих, восторги передних. 
Они – не сметут, но удержат на самом краю 

души, что над городом в этом ливне парящие. 
Соль в слезе растворив, воспоминанья дарящие 
зрачкам, их готовят они для нового блика луча. 
Он вернётся в них, и быстрей, чем в игольное 
ушко верблюд, в мысль войдёт, чтоб дольняя 
лоза - цвела и лёгким - касанье руки до плеча. 

стало под потоком моим - неистово хлещущим. 
На трамваи, такси, электрички и к трепещущим 
на ветру петуниям на клумбах прибивая листву, 
чтобы корни питать их, и огни красные, синие 
лепестков разжигать; для них ливни, что скинии - 
готовят их к росту и к последних дней торжеству. 

Как и всех, кто под арки спешит, и сбегающих 
с шумных торжищ, где размываю ветшающих 
виноградарей гипсовых. Рушится с ними стена, 
ограждавшая их от напора бурьяна и от диких 
пастбищ пчелиных за ним - до шорохов тихих 
растёкшихся капель, что в себя соберёт белена. 

И чернозёма так жижу насытить едкою солью. 
Так и молнии, в узел, наверху такою же болью 
души вяжут, как, при долгом прощании,- глаза. 
Над коньком черепичным и кружевом капители; 
над зелёными сопками, где мокры аянские ели; 
над степью стылой, где спит под камнями гюрза. 

Так всей силой их и той, что смыкает в объятия 
на перроне двоих, остаются во мне - все платья, 
все береты, плащи на ушедших вдоль мостовой. 
Они сообща все мысли сотрут о пугающем часе. 
И, над паром земли, возвратят голубей восвояси. 
И к истокам моим приведут, как дорога домой. 
10 марта 2019

Константин Латыфич, 2019

Сертификат Поэзия.ру: серия 1376 № 141690 от 10.03.2019

0 | 0 | 1067 | 17.11.2024. 18:36:09

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []