На краешке зимы

Ночь напролет похабным "ха-ха-ха"
Не ангельское проверяют сердце,
Бегущее подальше от греха,
В молитве тщась от гнева уберечься.

Февраль и март на кромке ледяной,
На масленичной буйствуя неделе,
Язвят в лицо: "Спой, коли ты не гой,
Нам "Гой еси" – на языке капели!"

И я пою: "Кап-кап... Кап-ец!", – всерьез,
Подставив лысый череп под сосульку,
В тот миг, когда мой старый друг, как пес
На задних лапах, пляшет под свистульку,

Насущный зарабатывая хлеб,
В мечтах о том, чему не быть вовеки...
А я молюсь, – на беглый взгляд нелеп, –
Изведав упоение в побеге.

Летят часы, снежинки, мысли, мы,
Транжиря время жизни на искусство,
В канун весны – на краешке зимы,

Не понимая, почему так грустно.

2.

Забыв, что жизнь жемчужница греха,
А ты в ней чужеродная песчинка,
Имеешь дерзость изливать в стихах
Живую душу, волю и причину,

И стойкое желанье – быть собой,

В судьбу невыносимую врастая,
Все чаще и все громче вопрошая:
Что значит – быть? И кто ты есть такой?

И в рифмы собираются слова,
Похожие на гомон или лепет, –
Им доверяешь больше, чем правам! –
Так верит звездам одинокий лебедь.

Так, вспомнив вдруг, откуда ты и чей,

Какие песни пел в прибрежных дюнах
Возлюбленной, не отводя очей,
Мир обретаешь с ней в высоких думах.

И дивную способность сочинять
Отраду там, где в торжестве печали
Друзья готовы веру променять
На что угодно, на глазах дичая,

Став вольными заложниками тьмы,

Имея здравый ум и трезвость мысли,
Поставив слово "я" над словом "мы"
Ценой чужой – не дорогой им жизни.