Вдоль Эльбы


Манит Дрезден, 
снится Прага, 
островерхие кремли – 
там, где брага и отвага 
в лоне камня расцвели.

Замки, панцирь-оболочка. 
А из окон – злата ток, 
словно бы под сердцем квочка 
нежит в извести желток.

Спит Флоренция на Эльбе, 
воды зимние черны. 
Гуще бы в сочельник ель бы! 
Вьюги, колкой свежины!

А коль глянет Цахес криво 
вдоль саксонского моста – 
рядом чешский город-диво, 
речи сестрины уста.

О, вдоль Лабы ездки эти 
меж заснеженных столиц! – 
В обгоняемой карете 
экивоки тонких лиц!

Словно кисти и клавиры, 
и смычок волосяной 
дружат в этой части мира 
с разлюбезной стариной.

В чёрный Дрезден, 
в Злату Прагу 
мчится пара снежных крыл - 
вьюги белую бумагу 
Рильке голубем сложил.

И летит вдоль Лабы птица, 
вдоль чудес известняка. 
В этот лётный путь влюбиться – 
право, легче пустяка.

Вот и ямбу, и хорею
впору вьюжный, снежный свет. 
За пургу, за сверхидею 
любит жизни ахинею 
хореический поэт!