Как розою пленённый шмель,
дремал июль в объятьях лени,
губ тающая карамель
страшилась резких шевелений,
не то вздохнул, не то зевнул,
врастая дланями в колени,
и широко их развернул,
высвобождая пыл волений,
и тыльной стороною рук
вбирая лени очертанья,
всё ждал — когда желанья звук
ответит на его касанья,
как к богу руки протянул —
там в лунном свете зрели груди,
и обхватив из двух одну,
поймав ответную волну…
уснул… шепнув: кина не будет.

Уныло выплыл серый день
с тупой гримасой назиданья…
да: разошлись июль и лень,
с грозой пришло похолоданье.