Подборка. Пятистопный ямб

Содержание

- Гуденье пчел изводит донных рыб

- Не ночь пришла, а пасечник принес

- Из фотографий юношеских лет

- Не сотвори себе кумира.. в дождь,

- Ночь не закрыть в чулан, не запереть

- Под крышей прошлогоднее гнездо

- Забытая в египетской строке

- Рот рвет зевота. спать.

- Парк стал светлей. Спилили тополя

- Но там где мне не быть не быть и нам

- Косая тень в дверях от фонаря

------------------------------------------------------------ Слип-поэзия

- Пора забыть и вспомнить. Прошептать

- По четным числам дни идут на юг

- В черновике под утро написал

- Июнь, обутый в холод и стекло

- Нет главного в тетрадях. Нет тепла

- Открыто время для полночных игр

- Санкт-Петербург, теперь в блокаде, ты.

- Из Мерва одеяния и ткань

- Июньский день учил лепить зверьков

- На обороте неба и стекла

- Везде где город - кремль, а ворон - смерть.

- Вчерашний гость- чернильный карандаш,

- Серьёзный разговор на красный цвет

- Вне этого пути нет ничего

- Я стар, я нем, я глух... и с улиц в дом

- Пять сиклей серебра цена вполне

 

__________________________________________________________

СЛИП - стихотворение, которому характерно отсутствие рифмы в первых строфах и её наличие в последней строфе или только в последней паре строк, с чередованием тезы/антитезы и мгновенной фиксацией (катарсисом) в окончании.

В данной подборке представлены стихотворения, написанные только пятистопным ямбом с чередованием мужской/женской рифмы.

 

 

 

***

Гуденье пчел изводит донных рыб,

задумавших подняться к горним тропам

по хрипам вросших в ил дремучих глыб,

по позвонкам похищенной Европы

туда где синь и время, и закон,

где рыбарям нет места в утлых лодках

и рыбий глаз намоленных икон

не кажется уже таким холодным

  

***

Не ночь пришла, а пасечник принес

Обкуренные сладким дымом улья,

В них пчелы приютили диких ос,

Сквозь них растет задумчивый багульник.

Еще цветы не превратились в прах,

В пыльцу небрежно брошенного слова

И май как май в сиреневых крестах

Все мается, но мается лилово..

 

Зачем же мерить подлинность его

Дренажными колодцами беззвучья,

В которых гниль веков, раздумий голь

Слегка прикрыты мудростью паучьей.

 

***

Из фотографий юношеских лет

Я вырезаю ножницами лица

Но составляя (кажется) портрет

Я перепутал улицы столицы.

 

На Божедомку налетел Арбат,

По Красной Пресне проплыла Варварка

И Патриарших, потускневший взгляд

Застыл под бровью Триумфальной арки.

 

Знать неспроста дарованы огни,

Сжигающие изнутри живое.

Чужое слово выпало из книг

У двери на полу скулит и воет.

 

Но не закончен (кажется) портрет.

Лиц не хватает завершить улыбку

По набережной, встретившей рассвет

От губ гранитных побежалой зыбью.

  

***

Не сотвори себе кумира.. в дождь,

прошедший сквозь стекло пустой гостиной,

где Александры Федоровны брошь

ещё блестит над черным клавесином.

Забытое всегда в цене вдвойне,

Но нет в России в призраках нехватки.

Дремучий бред о мировой войне

не в их, обшитых бархатом тетрадках,

не в их глазах любовь к чумным пирам,

к пустым словам, к непризнанным поэтам.

Забытый мотылек среди двух рам

и эта брошь.. Молчит, молчат об этом.

 

***

Ночь не закрыть в чулан, не запереть

Среди вещей потёртых и не нужных,

Пусть лучше оживёт и будет петь,

Готовя на веранде поздний ужин.

Шкворчит на сковородке окунёк,

Кочан луны нарублен и заправлен

Тягучим маслом, выжатым из строк,

Дорожек сада и оконных ставен.

Всё то что есть во мне полынь-трава,

Раскиданные тени вдоль ограды

И майский жук, заползший на кровать,

Гадать кроссворд, который не разгадан.

 

***

Под крышей прошлогоднее гнездо.

Ни жизни, ни надежды, ни тревоги.

Цветет багульник прямо в тёмный дом,

Приманивая ос к его порогу.

Но стал не сладок вересковый мёд

И нет печных чернил в гусиных перьях.

Каких гостей он вечерами ждёт,

И для кого его открыты двери?

Ещё зубаст некрашеный забор,

От нищеты куснёт то тень, то ветер..

И мрак ночной, как самый честный вор,

Оставит рубль луны в подарок детям.

  

***

Забытая в египетской строке - лиса - лишь в профиль

а на самом деле -

беда и боль. Песок течет к реке и почернел картофель.

 

за неделю

 

он тоже превратится в прах и в пыль,

как все и все,

но нам дороже слово

на мертвом языке.

 

наш дом уныл

и рядом с ним

все разом пали овцы.

 

и скарабей нашел свою луну, но потерял в движении

по тверди, которая дарована огню давным-давно,

еще до нашей смерти.

 

*** Пятничное

 

рот рвет зевота. спать.

до девяти, до десяти,

до мутных глаз субботы,

омлета с ветчиной

и долго пить

вишневые домашние компоты, смотря в окно

не в черную дыру

проваливаться

задевая ветви

в сирени дым

в тепло прозрачных рук

всю мелочь мыслей враз пустив на ветер.

 

и так дышать, как дышит только в май

опальная черемуха, заметив,

что солнце перелилось через край

высоких крыш и устремилось в лето.

 

***

Парк стал светлей. Спилили тополя,

Расширили бетонные дорожки,

Но отчего тогда глаза болят,

Не он, а я как будто огорожен

Забором, домом, улицей, тобой,

Идущей рядом в черно-белом платье.

Здесь цвел когда-то желтым зверобой

И тихо колокольчик синим плакал.

Зачем мне мир, зачем мне этот плен

Холодных глаз и серого пространства..

Я так давно согласен на обмен

Забытого на каменное царство.

 

***

но там где мне не быть не быть и нам

бег в ночь из дней для двух не долг и Бог с ним

звон тих и стих и где взять лепт на храм

на хлеб на соль на жизнь год худ и Бог с ним

но там где нам не быть не быть и мне

май встань со мной на край рви нить и Бог с ним

я знал что мир не рай что тьма не гнев

что страх не тень что дождь не снег и Бог с ним

 

***

Косая тень в дверях от фонаря,

Из мая в май всё так же рядом с почтой

Цветёт сирень и призрак почтаря

По адресам разносит письма. Точно

В одно и тоже время, за спиной

Тяжелая, потрёпанная сумка.

Его ли ждал ветхозаветный Ной,

Примяв гладь вод ореховой скорлупкой;

О нём ли вспомнил Бруно на костре,

Прикрыв глаза от солнечного света

И Гоголь, не проснувшись на заре,

Ему доверил снов своих секреты..

Зачем мне знать. Цветет сирень. И май

Колдует у потрепанных порогов,

Бросая лепестковый разгуляй

На фалды тёмно-синего покроя.

 

 

------------------------------------------------------------ Слип-поэзия

 

*** птицей sl

 

Пора забыть и вспомнить. Прошептать:

аллилуйя за штемпель в аусвайсе.

От белой ночи бесится гроза,

меняющая свой небесный почерк

на штрих, на код, на каменный браслет

моста в запястье барышни-канавки,

чахоточной, как всякий невский свет,

врачующий себя у книжных лавок.

 

в саду фонтаны и лебяжий пух,

но лета нет, оно ещё не снится..

 

Пора покинуть странную страну

не Бродским, - Блоком (или тайно) птицей.

 

*** между sl

 

по четным числам дни идут на юг,

а по нечетным думают, что север

и есть тот юг, забытый между зим

 

в (по летнему) придуманное утро

в полях пасутся тучные стада,

в полете птицы.. что ж болят предплечья

 

пока кладет колосья мах косы

на землю между тьмой, ручьем и речью.

 

***

В черновике под утро написал:

пропащий, потому что верю в лето

гонимое, голимое во всем,

закружит ветер в темном переулке

и в тупике с разбитым фонарем,

единственным собратом по несчастью,

застрявшем в этом мире на года.

 

В гостинице, похожей на гостинец

нетрезвого, не частого отца

мне жить до окончания недели.

 

Летит в окно пух с тополей, пыльца

то сорной конопли, то дремы белой.

 

*** милость sl

 

Июнь, обутый в холод и стекло,

в себе самом, дрожащее от звона..

на тонких стрелках утра серый клок

завис над девятью часами. Позже

о тапки споты-каясь, я проснусь,

с опаской загляну в глаза сирени,

которую поил вчерашний дождь

настойкой из нелепостей весенних.

 

Чем дольше этот мир живет во мне,

тем незаметней пятна и побитость

высоких стен, теней и голосов,

воркующих за солнечную милость.

 

***

Нет главного в тетрадях. Нет тепла

лучистых строк и солнечного зайца.

Да, мой восток сегодня как и все

базарен, вороват и бесталанен,

точнее так. его талант в другом -

быть зазывалой на кресты и плахи,

где пыль и грязь под черным сапогом

и белый флаг разорванной рубахи.

  

***

Открыто время для полночных игр

в мелодии для флейт и темных стекол,

вчерашних гнутых спиц,

ничейных лиц,

уснувших птиц

на памятных страницах..

Копить минуты и топить котят

бумажных в неисписанных чернилах,

пока дожди, в клубок свернувшись, спят

на лестницах, уткнувшись лбом в перила.

 

 

*** Санкт-Петербург

 

Санкт-Петербург, теперь в блокаде, ты.

За Ленинград, прости, никто не встанет.

Не улицы пусты - твои глаза

И Ладогу штормит, и ветер гонит

рой саранчи, и поднята Невой

вода до восемнадцатой ступени

у Горного, и с дамбы дикий вой

слышней чем рядом голос песнопений.

 

объект не явлен, храм не предстоит,

я в следующий раз, возможно, вспомню

того, кто захотел меня стереть

с холодных замутненных ночью стекол.

Санкт-Петербург, наверное, ты слеп

в аккордах, прикипающих к граниту

двадцатая ступень ещё видна

но дверь моя уже воде открыта.

 

 

*** Абиссиния

 

Из Мерва одеяния и ткань

из Химса носят румские рабыни

но тот дом счастья северней. На мне

бурнус магрибский да и то с чужого

плеча. Над Абиссинией плывут

ладьи не задевая волн соленых,

гребцы жуют кунжут, гребцы молчат

вкус вспоминая губ небесных гурий.

Их тень на мне, но память в них моя

и кто из нас кого теперь обманет:

в моих глазах давным-давно земля,

а в их глазах невольниц юных танец.

 

 

*** лемминги sl

 

Июньский день учил лепить зверьков,

похожих на обычный лист бумаги

изрядно мятый. Океан шептал

о рыбе чайкам, облакам о небе

внутри себя, в холодной глубине,

дышать которой могут только камни

и то не долго; о своей душе,

нанизанной на пулковские рёбра

меридианов, вызванных на бой,

за белый череп выдуманных чисел

чья сумма - вдох, присыпанный землёй,

а разность - выдох, оперённый высью.

 

 

*** цепочка sl

 

на обороте неба и стекла,

запутавшийся в сумерках кофейник

и близорукий плюшевый енот,

играющий с часами на цепочке

не золотой, не медной – ледяной

не тающей, не рвущейся - последней,

изранившей и исцелившей зной

внутри всех снов прохладой многолетней.

 

 

*** бабье лето sl

 

везде где город - кремль, а ворон - смерть.

цветенье астр всё помечает белым..

бумагой челобитной под сургуч

не грязно рыжий, а небесно синий

под облачные всполохи белья,

развешенного между сладких окон

варенье варят.. медные тазы

в шипящей пенке и гудящих осах.

на чемодане шляпа, не присесть ..

в дорогу? навсегда? что ж в бабье лето..

в тени репей прочесывает шерсть

двух голосов в уже осеннем свете.

 

 

*** гость sl

 

вчерашний гость- чернильный карандаш,

сегодняшний - уже его огрызок

пора оплакать горький вкус дождей

и белые развалины лечебниц

расшифровав ступенчатость икон -

провалов окон в темноту безбожья

ночь упакует всех за упокой

и в сновиденья впишет бездорожье

 

 

*** Сомнения/ Волхвы

 

Серьёзный разговор на красный цвет

отреагирует зеленой вспышкой

мели’ссы, мелиссы’? где лес и дождь

настойчивы в стремлении быть ближе

естественному ходу вечеров,

ночным скрижалям облаков и звездной

истории загадочных волхвов,

являющихся сквозь звенящий воздух.

 

 

*** Дрозд

 

Вне этого пути нет ничего,

точнее - ничего не изменилось

 

Цветенье яблонь, скрипы половиц.

 

и эхо за рыбачьими сетями

не спряталось, - споткнулось о ведро

загромыхало?.. нет?.. защебетало,

как прилетевший желтоклювый дрозд

искать у чёрных гнёзд своё начало.

 

 

*** Прочитанное по губам старого авийского жреца

 

"Не отойдет скипетр от Иуды и законодатель от чресл его, доколе не приидет Примиритель" Быт.49,10

 

- Я стар, я нем, я глух... и с улиц в дом

за ночь намёл песка восточный ветер

не желтого, а белого и с ним

перо мне неизвестной птицы.

...........................Солнце,

как и всегда, смотрело свысока

на тучный скот, бредущий к водопою,

на сад, в котором зрелый виноград

на землю падал.

...........................- Долгожданный жребий -

возжечь на жертвеннике фимиам -

мне наконец-то выпал, как же долго

в своей чреде черёд свой ждал, всё ждал…

.

Закрыл глаза, в руках дощечка с воском

и выведено будто "Иоанн",

а может быть, так тень легла, неброско.

 

 

*** Пять сиклей

 

"Только первенец из людей должен быть выкуплен, …а выкуп начиная от одного месяца, по оценке твоей, бери в пять сиклей серебра." Числ., гл.18 ст.16

.

.

Пять сиклей серебра цена вполне

приемлемая и для всех едина

который век. Тридцатый минул день

пора платить, ведь Бог приимет выкуп.

 

Священник стар, священник стар и мудр,

высокий лоб, глубокие морщины..

- что ж пусть живет твой первородный сын,

а эту дань я отложу на время.

 

Всегда есть тот, кто любит, но предаст.

Всегда есть те, кто, веря, не поверят.

Мы все песок, который каждый миг

куда-то гонит одинокий ветер...

 

Священник замолчал, Иосиф встал,

пошёл домой, к своей жене Марии,

а за спиной осеребрилась даль

и кровью проступило имя

Сына

Фокин Леонид, 2017

Сертификат Поэзия.ру: серия 1673 № 127899 от 13.06.2017

0 | 0 | 2282 | 22.11.2024. 03:14:56

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []