Новый день

Паутину тугих проводов расплетает апрель –
и клубки сизарей попадаются в эти же бредни.
По двухцветной мозаике стылых, горчащих земель
ты идёшь в направлении неба от ранней обедни.

Первый луч, как мальчишка, залезет в заснеженный хлам,
искривляя в стекляшке квартал, простоявший полвека –
и тебя не поймут удивлённые лики реклам:
над асфальтною гладью летящего вдаль человека.

Южный ветер погладит ворону пустым рукавом,
не отнимет ей посланный ломтик «Голландского» сыра,
он посмотрит в глаза исчезающих вмиг за углом,
как в осколки когда-то разбитого, хрупкого Мира.

И раскрутит забвенье свою «кольцевую» юлу.
И расплещется свет, целый свет, на отдельные лица.
Новый день над тобою потянет на нитке иглу
и пришьёт к высоте эту часть искривлённой столицы.

Загудит мостовая под прессом несчитанных ног.
Ты сбежишь от неё и закроешься в святости мнимой –
там, где веточки вербы нашли для себя уголок,
и где мятною пастою пахнет улыбка любимой.

Зачеркнётся диаметром времени скомканный день.
Ты, кривляясь, начнёшь под жужжание МИКМАво бриться,
а зрачок на стене – худосочного фикуса тень –
на бесхитростный быт с любопытством привычным – косится.

…На намокших ресницах качается ветреный век
и подолы деревьев проезжею частью марает,
где от часа шестого до часа девятого снег,
снисходящий с небес, на распятьях столбов умирает.