Владимиру Френкелю

Здесь дышала новинками книжная лавка.
А теперь, спорным запахом быстрой еды
провожаем, иду. Колет, словно булавка,
в сердце – белая боль лебединой беды.

Что толкает склоняться и плакать над словом,
если в мире людей не осталось людей?
Представитель иного культурного слоя,
в настающем пытаюсь я свет разглядеть...

Выйду к древней реке, на плечо парапета
обопрусь, размышляя, о чем должен спеть,
если связки, и годы, и страны пропеты?
Над плачевной рекою листаю конспект.

Что, шипя, как подкова, упало в теченье?
Звезды падают. Подслеповат звездочет.
Отчего так и тянет уйти в кватроченто,
поглядев, как вдоль берега время течет?

Затевая микстуру, бессмертный аптекарь
не откроет отмеренных капель число.
Копит годы стеклянная библиотека,
точно нижняя колба песочных часов.

Не печалюсь о дне, где под лампой зеркальной
кардиолог в ладонь мое сердце возьмет.
Утомленного слова, как солнца, закаты.
Но душа, как подсолнух, глядит на восход.

http://magazines.russ.ru/kreschatik/2016/2/zvuk-tishiny.html