Песни Воды. (Песнь II)

Песнь II.

 

Соль моя – это средство от гордости

Чтоб стянула жестоко - до твёрдости

отражения, сковав их, но не навсегда.

Чтоб ожили, словно чащи солистами                                                          

птичьими, омыты донными, чистыми

родниками стали рощи, холмы, города.    

 

В городах, как на фотокарточке давней,            

что размыта, видно - хлопают ставней

во дворе под гитару. И глух стук мяча.

Он запущен ладонью так, что вольною

дугой над узкой тесьмой волейбольною

летит, чтобы достигнуть другого плеча.

 

Там в парадных светло, и размечены

все дороги мелками там, и встречены

пароходы все, и все лайнеры и поезда.

И когда счёт лет месяцами, неделями

завершен, то полны - не асфоделями,

но астрами зрачки, где Ледяная Звезда

 

вморозила: вишни в стакане, рыбные                            

косяки в Океанах, сейнеры и дымные

поля, где почернела от взгляда трава.

От того, что с учётною книжностью

были долго горды неподвижностью

их в себе те, для кого светила – дрова.

 

Их холмы, что отмыты мной сызнова,

лишь страшат. Они знают, что истово

восходить на них - наказание, и вина

неизбежна и не искупима, что сытые

побеждают голодных, и что зарытые      

в землю не встанут. Потому крутизна.

 

склонов не нужна тем, кто равнинами

только доволен, кто лёгкие не гимнами

наполняет, а куплетами, и знает до ста

лишь счёт, и что молчит от соли треска.      

Что мешковиной, а не мёдом из вереска

пахнет тот папирус, где края нет у листа.

 

На холмах тех, что открою я, - гаммами

для них зазвучат грозовыми вигвамами                            

тучи, и смоют со щёк все обиды дожди.

И тогда моя соль это до с отголосками

ля, и, после си, - даже свежими досками -

не заглушить их, и не сказать: подожди

 

тому, что вольётся под веки остывшие:

островкам, словно льдинам поплывшим,

где шаманят с утра электричек свистки,

где сомов и лещей оживляю я в русле Ра,

где не жжёт лицо, но хранит ореол костра

где под сгнившей соломой крепки ростки.

 

Где уже никогда не уходят за край Земли,

отряхнув футболку свою, что была в пыли,

и чей зрачок широко в телескоп слюдяной

лепестком раскрывается, и как цветок росу

собирает - блики на ребристой коре в лесу.

И кивают в ответ, кто лес называл тюрьмой.                       

 

Так врастают друга в друга кругами и до

самых корней – лоза, которая в Туз Бордо

обращает свет, и аорта, что ткёт капилляр

и вену, намывая позвоночник, крепя ребро,

и так воздух держит, как на полотне Коро        

ветви растят стволы, и шьют к ним гектар,

 

где костяк к костяку лежат в полный рост,

и щебет, который во тьме им заводит дрозд

слышат, как раньше над колыбелью песнь.

Только они мои волны толкают, и на весу

возле Ковша впадая - в медведя или лису..

Их и  коров – с луга заводят под свою сень.

 

И тогда соль падает в тело каждого, не губя

а храня его тем, что ведает оно, как теребя

ветер волосы, - при шторме бросает в дрожь.

И потому, чавкая в глине и хлюпая по грязи,

узнало, что не только ими, как его ни срази,                                            

а полем станет, где зеленеет сорняк и рожь.

 3 июня 2016

 

Константин Латыфич, 2016

Сертификат Поэзия.ру: серия 1376 № 120385 от 03.06.2016

0 | 0 | 1804 | 17.11.2024. 18:48:00

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []