Кончался март. Сосульки вниз росли.

Коту на крыше кошечка шептала:

 — Ну, что, гусар? Зиме конец. Растли...

И на четыре лапки припадала.

А Серый боком терся о трубу,

И хвост пушистый задирал трубою,

И на карниз плевал через губу,

Прицелившись раздвоенной губою.

Он был высок и в холке, и в цене.

Он не спешил предаться грешной страсти,

И серебром светился при луне

Не хуже норки серебристой масти.

И вот пока он, наливаясь грузом,

Любовную очерчивал петлю,

Явился рыжий с креозотным пузом,

Покусанный, в грязи и во хмелю.

Ну, что с того, что кровь сочится с лапы?

Он потеснил соперника плечом...

Был Рыжий не гусар, и не растяпа.

А мех в любовном деле не при чем.

914