Роща шепчет
неистово, с присвистом:
«Накося — выкуси!»

Шестиперит ольшаники,
ветки ломая,
                        представ —
кровожадною,
тощая осень —
                            затейливый прикус
пропечатала влажно
на жилистых жухлых листах,
мнёт когтистою лапою
                                         кроны и тучи,
                                                                  терзая,
заливает слезами
                               безлюдные лета дома —
опустевшие дачи…
                                  и к городу люд подгребая,
запирает по клеткам,
                                     и сводит,
                                                      и сводит
с ума.