Ястребы и ласточки - ч.11

41.
Потом Санька будет жалеть, что не успел узнать Софочку, женщину, которую зять называл на Вы, дочь мамой, а внучка и правнук - Софочкой. Когда-то в детстве он читал «Трех мушкетеров» и поражался хитрости и изворотливости кардинала Ришелье. Но он даже представить себе не мог, что женщина в девяносто с лишним лет, может плести интриги, делая абсолютно невинные ходы, предвосхищая развязку задуманного сценария. Поняла ли она, что он оказался возле дома Аленкиных родителей случайно или нет, Санька никогда не узнает.

Но пока он с сыном, Господи, спасибо тебе за него, рассматривал игрушки, такие, которые в детстве он мог видеть только во сне, эта безобидная на вид старушка организовала сначала засаду, а потом атаку на него по всем фронтам. Атаку, против которой, у Саньки не было никакого оружия. Былое презрение к женщинам расплавилось от прикосновений, влюбленных глаз и ликующего голоса ребенка. Мужчина не понимал, как не знающий его человечек и, главное, за что, может любить его. Но, если в чувствах женщины, он будет сомневаться, наверное, до конца жизни, то любовь сына к нему ощущалась сейчас физически, как воздух этой комнаты, наполненный детским запахом.

Санька вдыхал его и чувствовал першение в горле, скажи кому – не поверят, но он боялся, что не выдержит очередного обращения звенящего в радости голоса:
- Пап, а ты насовсем приехал? У меня дома, знаешь, сколько игрушек – я покажу тебе, вот только мама приедет. Правда, они ломаются, а деду некогда починить, а ты умеешь? Пап, а ты в садик за мной придешь, а то за всеми приходят папы, а за мной нет?

Передавая отцу новую игрушку, ребенок пытался связать через нее себя с ним. И взрослый мужчина, знающий психологию выживания, покупался на этот детский прием. Ему хотелось еще раз прикоснуться к ребенку, чтобы убедиться – это происходит на самом деле, а не счастливый сон, но Санька, не знающий родительской ласки, ограничился тем, что сжал пухлую ладошку мужским пожатием. Почувствовав силу отцовской руки, Сашенька вспомнил свое и задал очередной вопрос:
- Пап, а ты меня можешь на плечах унести?
- Не знаю, давай попробуем, - ответил Санька, поднимаясь и легко подсаживая ребенка на плечи.
- Смотри, какой я большой, идем к люстре, ура! Я достаю, - Сашенька зазвенел хрустальными подвесками. Санька испугался, что они разобьются, и хотел уже сказать об этом, но нетерпеливый длинный звонок в дверь, остановил его.

- Пойдем, пойдем туда – это бабушка Лида с дедом пришли, - малышу хотелось похвастаться отцом. Так с сыном на плечах, держащимся за его волосы, он и выйдет знакомиться с родителями Аленки. Неловкость первых минут, когда люди не раз и не совсем хорошим словом его поминавшие, вдруг растеряются от вида матерого мужика.
Но Софочка, созданная именно для неловких моментов, словно добытый на охоте трофей бросит его к их ногам:
- Знакомьтесь, Ваш будущий зять и отец Александра.
Придерживая одной рукой сына, Санька протянет руку строгому на вид мужчине:
- Александр, - но рукопожатие получится коротким, так как ребенок, запрыгавший на его шее, закричит:
- Ура! Я тоже Александр.
И Санька отнимет руку, боясь, что ребенок на радостях свалится.
- Я – Лидия Владимировна, - улыбнется женщина, а это Михаил Никифорович. Сашенька, может, ты слезешь с человека.
- Не, а, - покачал мальчик головой, но тут же переместился к Саньке на руки, а когда тот сел на диван, встал между его коленей, защищая отца ото всех. И накрывавшая стол женщина, и седой мужчина, вдруг поняли, чтобы они не сказали сейчас пришедшему к ним, пусть с большим опозданием человеку, родство ребенка с ним уже состоялось.

Да и сам Санька, еще два часа назад не знавший о существовании сына, был уверен, что он пришел просить руки их дочери, правда, не зная, как это делают.
Поэтому, после первого тоста за знакомство, он, откашлявшись, скажет:
- Я бы хотел жениться на Вашей дочери.
- Фи, - фыркнет Софочка, кто так неромантично делает предложение?
Но ее речь прервет телефонный звонок.
Михаил Никифорович возьмет лежавшую рядом телефонную трубку, но передаст теще.
А она, через минуту скажет:
- Это Шурочка звонила, она просила передать, что Аленка замерзла. Может, ты Михаил, отвезешь Александра домой.
- Вы, наверное, устали, - возразил Санька, - давайте я отвезу.
- Отвезите, отвезите, - закивала, ставшая , вдруг покладистой Софочка, - только на такси надо, а то ребенок простудится. Вы одевайтесь. Лидия такси вызови.
- Мама, тебе плохо, - Лидии показалось, что мать побледнела.
- Такси вызывай, Лидия, с моим здоровьем после разберемся, - ответила Софочка, только что столкнувшая двух Аленкиных мужчин лбами, - да побыстрее, Аленка плохо себя чувствует.

42.
Наверное, знай, Софья Андреевна, что происходит с внучкой, она бы вызвала милицию в свою бывшую квартиру. Но Шурочка – дочь модистки, унаследовавшая от матери портновский талант, благодаря которому еще во времена дорогого Леонида Ильича и получила квартиру в элитном доме, сообщила только о том, что Аленкин жених неприлично пьян, прошел и не поздоровался. А затем (Шурочке, чтобы увидеть это, надо было, почти бежать по лестнице за молодыми) и во все повел себя не комильфо, вломился в дверь, как грузчик, хотя девочка его не приглашала. Потому и позвонила, что Леночка не желала этого визита, а дверь своей квартиры Шурочка оставила приоткрытой и обещала Софочке позвонить об исходе дела. Вот, почему Софья Андреевна, взяв трубку, удалилась в бывшую комнату внучки.

Если бы она знала, насколько ее слова, что Аленка чувствует себя плохо, отражают происходящее сейчас с ее внучкой, то, несмотря на возраст, первая бы побежала на выручку, а не сидела бы в ожидании развязки.
Аленка никогда не испытывала насилия над собой, ее не били в детстве, в школе мальчишки дергали за косички, но это было скорее обидно, чем больно. Потому, когда Костя заломил ей руки за спину, она вскрикнула от неожиданности. Ей, казалось, что ему должно быть стыдно, она поглядела на поглупевшее в пьяной страсти лицо и презрительно произнесла:
- Мерзавец, отпусти.
- Отпущу, потом, - сально улыбнулся Константин.
- Я не давала тебе повода думать обо мне так, ты пьян и завтра тебе будет стыдно.
- До завтра еще дожить надо, ну, что ты ломаешься, будто я тебя невинности лишаю? – мужчина искренне не понимал эту девицу.

- Уходи, - Аленка начинала ненавидеть это животное, она попыталась вырваться и спровоцировала у него прилив похоти тем, что коснулась его грудью. Константин грубо сжал ее и потянулся мокрым ртом к ее губам. Девушка не смогла этого вытерпеть и со всей силы пнула его, обутой в сапог ногой.
- Ах, ты сучка, - мужчина, поставил подножку и кинул ее на пол. Удар смягчил толстый бабушкин ковер, но голову пронзило будто током. Однако, Аленка видела похотливый взгляд и самодовольную улыбку при виде задранного до бедер платья, еще днем нормального человека. Она попыталась отползти, но он поставил ногу в ботинке на ее руку – пальцы хрустнули. А мужчина, потерявший всякий контроль над собой, стоя над ней, расстегивал брюки. Ей даже не пришло на ум, позвать кого-то на помощь – то, что сейчас происходило, не могло быть правдой, это был постыдный ночной кошмар, надо было только вспомнить молитву, которой ее научила бабушка от таких снов:
- Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, - торопливо, чтобы избавиться от этой грязи, читала громко девушка, - Иже везде сый и вся исполняй, Сокровище благих и жизни подателю, прииди и вселися в ны, - откуда-то из глубин памяти вплывали слова, которые она не совсем понимала, - и очисти ны от всякия скверны, и спаси, Блаже, души наша.
Но насильник приближался, щеря губы в пьяной улыбке:
- Меня это не берет.

А Аленка, отворачиваясь, начала молитву снова громко и отчаянно прося:
- Царю Небесный, Утешителю…, - она не успела закончить, потому, что Костя вдруг поднялся над ней, не сгибая ног в коленях, освободив ее руку. Девушка, повернувшись на бок, взяла горящую ладонь в другую руку и отползла в сторону. Сон продолжался: за спиной Кости, держа его за шкирку и почти душа воротником его же рубашки, стоял Санька. Зная, что это неправда, что он сейчас вновь исчезнет, она все-таки заплачет от боли, от унижения и выскажет ему, все, что надумала долгими одинокими ночами:
- Спаситель явился! Где ты раньше был?
Санька, не понимающе, ответил:
- Как только Софья Андреевна сообщила, мы и поехали.
Аленка почувствовала холод, идущий от двери, и начала приходить в себя. Ее затрясло. Видя все это, Санька решил освободить занятые руки и, пнув ногой полуоткрытую дверь, доволок подонка до края лестничной клетки и столкнул вниз.
- Папа, а теперь можно? - Из соседней квартиры высунулась головка Сашеньки.
- Еще немножко погоди, сынок, - Санька похвалил себя за то, что, увидев открытую дверь и услышав возню в квартире, отправил ребенка к выглядывающей из-за двери старушке, - пять минут подожди. А зайдя в прихожую, скажет брезгливо:
- Приведи себя в порядок, сын домой просится.

43.
Аленка вдруг поняла, что все происходит на самом деле: и с ума сошедший Костя, и Санька, презрительно глядящий на нее, и горящая от боли ладонь:
- Пусть подождет пять минут, - ответила девушка, пытаясь встать, не опираясь на руки. Она опустила ладонь, и боль в ней забилась так, будто раненое любовью сердце переместилось в косточки пальцев.

Аленка одной рукой, подняла аппарат телефона, сброшенный с тумбы зеркала в пылу борьбы, но трубка слетела, и она снова наклонилась, чувствуя себя неловко. Потом подняла пальто, которое не успела повесить в шкаф, на нем красовался след от подошвы ботинка. Она прижала локтем плечики вешалки и попыталась всунуть их в пальто, но шелк подкладки соскользнул, и оно упало под ноги. Она оставила его там. А Санька стоял и смотрел, даже не сделав попытки помочь.

Аленке захотелось спрятаться от его осуждающего взгляда, и она, оставляя мокрые следы на паркете, прошла в ванную. И увидела в зеркале бледное, как на японских картинах, лицо с размазанной по щеке помадой, верхние пуговицы ее новенького в стиле сафари платья были оторваны, бретелька бюстгальтера отстегнулась, обнажая верхнюю часть груди. Застонав от боли, девушка попробовала пристегнуть ее, но пальцы не слушались и тогда, стерев помаду, придерживая лиф платья, она вышла в прихожую, и, глядя Саньке в глаза, сказала:
- Уходи, уходи отсюда.
Этот жест, зябнущей от его холода женщины, боль в высоком звуке голоса и распухшие, начинающие синеть пальцы, вдруг выдернули его из роли стороннего наблюдателя.

Что он ожидал увидеть? Ее, льющую по нему слезы, или бросившуюся ему на шею? Она не героиня фильма, замершая на том кадре в августе семьдесят девятого, она жила эти годы без него. Жила без него - вот это и было обидно. Бросив на нее хмурый взгляд, Санька протянет руку к ее припухшей ладони:
- У тебя, наверное, перелом?
- А ты, что – доктор, - Аленка сказала это резко, боясь и не желая плакать при нем. Ей не нужна его жалость.
- Подними руку вверх, - не слыша ее тона, скомандовал он, - как вызвать такси, нужно в травмопункт, смещение может быть.
Аленка поглядела на свои опухшие пальцы, и горло от их вида тоже стало пухнуть:
- Номера телефонов в справочнике, - выдавила она хрипло, потому, что слезы уже подступили к глазам.

Санька нашел номер на первой же странице, он был написан от руки - вызвал такси, поднял с пола пальто, отряхнул и набросил ей на плечи:
- Как зовут соседку в квартире слева?
- Александра Яковлевна, а что ты хочешь?
- Хочу попросить ее, приглядеть за Сашей.
- Нет, пусть он с нами поедет, - Аленка объединила их бытовой фразой.
- Хорошо, ключи где?
- Наверное, где-то возле двери, - она хотела поискать их, но пальто поползло с плеч.
- Стой, просто стой и держи руку поднятой вверх, - он огляделся в поисках ключа, - отойди в сторону, свет не загораживай. Этот, - через минуту спросил он, поднимая брелок с ключом.
Аленка кивнула. Санька, молча, поднял шапку, похожую на свернувшуюся лисицу, и неуклюже по мужски надел ей на голову, поправил, отчего у Аленки волосы под ней съехали на одну сторону, а потом не удержался и поцеловал в приоткрытые от сдерживаемой боли губы и вышел в коридор.
- Санек, - услышала она, - поехали прокатимся на такси. - Застегивайся, а я пока за мамой квартиру закрою, рука у нее болит.
Слезы полились ручьем.

44.
Он уедет от них через неделю. А они с Сашенькой будут перебирать по минутам его пребывание здесь. Каждый по своему. То, что делала мама, воспринималось, как само собой разумеющееся. Папа был героем
Сын, узнавший живое общение с отцом, будет говорить о нем каждый день, вспоминая, что сказал, как сделал и фантазировать, на что вообще способен папа. А вот Аленка так и не смогла понять этого человека.

Она на всю жизнь запомнит брезгливость, с которой он смотрел на нее в первые минуты встречи. Почти шесть лет она была затворницей, платила долг за свою глупую влюбленность. И одним вечером вдруг превратилась в гулящую женщину. Она с омерзением передернула плечами: Костя приходил к ней извиняться, боясь, что если девушка поднимет шум, то не удержаться ему в кресле комсомольского руководителя. Хорошо, что Саньки дома не было. Господи, как она раньше не замечала его двуличия. Но теперь с выбитым передним зубом, он выглядел жалко. Она простила его лишь потому, что хотела быстрее избавиться от него и выбросила принесенный им букет в мусорницу. Но Санька, как будто бы читая ее мысли, спросит, не ее ли букет расцвел в урне возле подъезда? Она солжет – нет, не ее. Потом поймет, что зря. Он читал ее, как книгу с крупным детским шрифтом и, моя ее в тот вечер в душе, на правую Аленкину руку наложили лангетку, был иезуитски – нежен: он хотел вызвать в девушке острое желание, и поддерживал его весь вечер, пока не уложил Сашеньку спать.

Шесть лет назад она пошла на близость с Санькой от сумасшедшей влюбленности и, если признаться честно, не нашла в ней большого удовольствия. Беременность и последующий страх разоблачения превратили эти минуты во что-то грешное и постыдное. Только то, что случилось на второй день Санькиного пребывания здесь, изменило ее восприятие.
Она помнит, его суховатую заботливость в первый вечер. Если бы не сын, который глядел на нее, сморщившись от сочувствия, как будто бы сам испытывал боль, то Аленка, наверное бы, завыла. Но, стараясь ради него, быть сильной, улыбалась, говоря, какая она неуклюжая, упала так неудачно – сын поверил. А, Санька без единого слова сочувствия, сбегал в аптеку, купил шприц, но-шпу, анальгин и димедрол в ампулах и сделал укол. Потом помог расстегнуть платье, как до этого сапоги, и уложил в постель.

Что он может готовить она узнает утром, когда из-за действия лекарств, проспит звонок будильника. Но они с Сашенькой проснутся во время, он накормит ребенка и проводит в садик – сегодня утренник, посвященный Дню Советской армии, и сын не мог пропустить его. Санька пообещал ребенку прийти на концерт. Жаль, что она не видела момента гордого Сашенькиного шествия в садик за руку с отцом.

Он возвратится и заставит ее поесть манную кашу. Чувствуя себя разбитой и грязной, она даже тушь вчера не смыла, Аленка пойдет в ванную. Не думая, что он может последовать за ней, девушка не закроет дверь. Но поймет, что управиться с одной рукой не сможет и согласится на его предложение помочь, когда он, стоя за клеенчатой занавеской, скажет хрипло:
- Давай я помою, ведь не справишься.
И когда она промолчит, Санька отодвинет занавеску.

Вот тогда в первый раз Аленка узнает, что это такое, испытывать желание: мужские руки, такие сильные на вид, оказались нежными, намыливая и смывая пахнущую яблоком пену с каждого сантиметра, ставшего вдруг чувствительным, тела. Она приготовила легкий халатик, который запахивался и завязывался пояском, но Санька, завернув ее в полотенце, отнесет в не заправленную еще постель. Аленка зажмуривала глаза, вспоминая, что случилось потом. Жар постыдный, но сладкий заливал лицо. Разбуженное лаской в душе тело таяло от его прикосновений, и девушка потерялась в ощущениях, не зная, что с ней происходит. Мыслей не было, была только цель - достигнуть какую-то вершину, к которой стремилась каждая клеточка ее существа и она, боясь, что он не захочет дать ей это, умоляла:
- Пожалуйста, пожалуйста.
А потом, затерялась в огненных змейках, которые, пронизав все ее существо, мелькали под крепко сомкнутыми ресницами до тех пор, пока она не остыла. Он поцелует ее обмякшие губы и уйдет.

Она проспит утренник сына и проснется только, когда они с Сашенькой вернутся довольные друг другом. На следующий день он сделает невозможное – они распишутся в ЗАГСе, теперь ей надо менять паспорт и свидетельство о рождении – они стали Бескровными. И за все это время, что они ели, спали, гуляли по улице, он не сказал, что любит ее. Аленке, казалось, что, если бы не было сына, то он не вспомнил бы о ней и не женился. А родители и Софочка почему-то ни разу не позвонили.

Елена Жалеева, 2015

Сертификат Поэзия.ру: серия 1547 № 114612 от 04.10.2015

0 | 0 | 1126 | 24.04.2024. 14:07:49

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []