Ястребы и ласточки - ч.9

33.
Но Санька был. Невыдуманный и живой он направлялся в Чирчик, где должен был набрать группу для подготовки разведчиков. То, что он увидел в учебке не то, чтобы ужаснуло его, салаг всегда и везде испытывали на прочность, но царившая здесь жестокость не была оправдана ничем, кроме желания властвовать и унижать другого человека, еще не знающего правил этой дикой игры. С первого прохода через КПП тихий шепот: «Душары, вешайтесь!», бил новобранцев по голове валенком, набитым песком – мягко, но страшно. До присяги, они не были даже «духами», рекруты были «запахом». Чтобы не пропасть в этом аду, нужно было научиться «шуршать», «рожать». Иначе можно было остаться тем самым «ЧМО» или «тормозом» на все время службы, которого постоянно будут заставлять играть на «фанере», бить по пяткам кирзовыми сапогами.

Процесс "пробивания фанеры" сопровождался ритуалом, неукоснительно соблюдаемым обеими сторонами. Прежде чем влепить пуговицу внутрь "духовского" организма. Сержант произносил магическую фразу "Фанеру к осмотру!" "Дух" бодро докладывал: «Фанера трехслойная образца 1970 года – тельняшка, нательное белье, китель – к осмотру готова». Сержант бил, что есть силы и «дух» должен был ответить : «Спасибо, товарищ сержант», и не дай Бог голос у солдата дрогнет, не дай Бог. «Рожать» - достать требуемое для «деда»: простынку на подшивку, новый тельник, часы – ничего этого в продаже не было – каждый рожал как мог, а не мог …

Санька понимал, что бойца нужно научить сатанеть, без этого не обойтись в бою, но ведь смог же Полкан подготовить их, не унижая.
Он несколько дней будет присматриваться к парням, зная, что разведчику нужна не только сила и выносливость, но и голова – умная, смекалистая, просчитывающая на несколько ходов вперед. И наберет двенадцать человек. Они будут жить отдельно за городом - парни, которым повезет больше других. Ему дадут прозвище «Бес», может быть производную от фамилии - Бескровный, хотя никто ее не знал здесь, нарекла когда-то нянечка из роддома, куда подкинула его мать – синеть он начал уже.

А, может быть за то, что требуя от бойцов чего-то, он заводился сам, и был неистов в стремлении достичь цели: бился ли он в рукопашной сразу с двумя или тремя новобранцами, показывал ли, как вести бронетранспортер почти по от весной скале. Обезвреживал ли заминированное поле. Нет, он не был отцом родным, ставя мины под брелок с ключами, лежавшими на тумбочке, натягивая растяжки на кроватях, поднимая парней в четыре утра и, не давая отдыха до двенадцати ночи, он всеми действиями говорил им – кругом враги. Теперь он понимал, почему Полкан не делал замечания Русту, применявшему боевые приемы после основных тренировок.

Он не заставлял их заправлять постели, равняя кант, но прыгал с ними вместе с парашютом, учил владеть ножом, лазить по горам. Они дрались в рукопашной самым настоящим контактным способом и не голыми руками. Умение применить любое подручное средство считалось умным решением, а не нарушением правил. Санька не смог как Полкан заставить их перерезать горло бродившим возле помойки бродячим собакам, но оставлял раздетого бойца в запертой клети полигона с крысой на несколько дней. Тот должен был убить ее голыми руками.

Как Егорыч, он говорил, что разведка не оставляет свидетелей и вспоминал глаза ребенка в которого не смог выстрелить, за что и поплатился. Он не хотел думать, как он поступит в следующий раз в подобной ситуации, но учил бойцов безжалостности. Выпускным экзаменом для них стали «скачки». Он переправит парней в лесной массив и попросит офицеров, которые будут менять друг друга каждые двенадцать часов, гнать их. Семь дней, во время которых без еды и воды – добывали попутно, при полной выкладке они будут, то бежать, то ползти, преодолевая болота, теряя сознание от теплового удара, хотя погода была совсем не жаркой, и сдадут экзамен. Все это время Санька будет с ними, укрепив репутацию уточнением бойцов, Бес из Преисподни.

Ежедневные тренировки тела и извилин – это не поход в спортзал. Сорванные ногти, синяки на теле, кровавые мозоли на руках и ногах, злость на весь мир и желание проспать неделю кряду, но просыпаться от малейшего шороха. Он дал им то, чему научился сам. И ждал, когда же их отправят в Афганистан, чтобы увидеть Леху и Оленя.
Свадьба друга, после которой прошло каких-то полгода, казалась, была давно и в другой жизни, как и его квартира в Москве, похожая на сон. За это время они ни разу с Полканом не созвонились. Наверное, была возможность: телефоны в Чирчике есть и в Марьиной Горке тоже, только чего зря трындеть.

34.
Игорь Кузнецов постоянно испытывал чувство вины. По вечерам, когда ласкал нежное тело жены, расцветшее первой беременностью, он радовался, что может видеть эти трогательные изменения: маленькие грудки вдруг налились, потяжелели, а сквозь тонкую кожу просвечивали синие венки. Он притягивал Танюшку к себе и тот, третий, неизвестно кто еще: мальчик или девочка начинал пинаться в ее животе от тесноты.

А утром счастливый он шел на работу в военкомат и испытывал чувство вины перед ребятами, оставшимися в Афганистане. Печень перестала его беспокоить, лишь шов к непогоде тянул сильно. Наверное, она уже восстановилась, а он, как дезертир, которых сейчас развелось множество, окопался возле жены.
Игорь решил еще раз пройти комиссию и от этой мысли, ему казалось, отчетливо застывшей в его глазах, чувствовал себя виноватым перед матерью и Татьяной, которые сейчас суетились, как ласточки возле прилавков с детскими вещами. То одна, то другая подходили к нему, требуя одобрения цвету или размеру:
«Господи, - думал он, - до чего же они смешные. Ну, разве не все равно, какую пеленку описает малец. Главное, чтобы она была сухая и мягкая. А уж об этом они точно позаботятся. Но удивлял Игоря и отец, видимо состарился. Потому что, узнав о прибавлении, он вдруг перестал хвататься за сердце. А при виде пополневшей Танюхи, глаза его вспыхивали радостным блеском, как у мальчишки, который вот-вот получит долгожданную игрушку.

И даже хорошо, что им пока не дали квартиру отдельную – Танюшка ходила, их поставили на очередь в горисполкоме, но сказали, что впереди них семьи родителей погибших парней. Правда жена засомневалась, что те сейчас по очередям бегают, но Игорь ее угомонил. Если он пройдет комиссию, то им некогда про него думать будет, ребенок займет их, а там война глядишь, кончится. Горбачев не похож на этих старых пердунов, может своими мозгами думать будет. Это надо же четвертая власть у руля стоит, а войне конца не видно».

Отдохнувший Игорь все чаще вспоминал Леху и Оленя. «Санька он, хотя и живет войной, но все-таки на гражданке. А те за пять лет войны, так ни разу и не вырвались, дыханье перевести». Но мысли его прервали женщины, нагрузив свертками, и потащив в мебельный магазин, – кроватку надо присмотреть. Да человека-то нет еще, он весь в ладони уместится, а они уже кровать ему присматривают, но пошел, чтобы не расстраивать их. И тут они увидели Аленку. Он бы прошел мимо красивой женщины с пацаненком, но Танюшка узнала ее и остановила:
- Алена?! – радостно окрикнула она, - это твой, да?
Игорь посмотрел на мальчишку, симпатичный такой, глаза живые, любопытные – сразу чувствуется, мужик:
- Здорово, - он протянул ему руку.
- Здорово, - важно ответил тот и хлопнул по протянутой руке, ощутив мужскую солидарность. Мать тащила его в «Детский мир» выбирать сандалии, которые горели на Сашенькиных ногах.
- Как тебя зовут?
- Александром, - совсем уж серьезно ответил тот.

Игорь вдруг поглядел на Аленку, засмущавшуюся от его взгляда, и на ребенка: «Неужели? - И начал подсчитывать в уме, когда же он оставил их с Санькой наедине». Но словно поняв, какой вопрос сейчас последует, Аленка заспешила по делу, пригласив их к себе в гости, и указала на дом, стоявший неподалеку от магазина на противоположной стороне. Оказывается, они сделали родственный обмен с бабушкой Софьей. Та расхворалась и теперь живет с дочерью. Вот почему они почти не встречаются на улице.

Таня даже записала адрес Аленки прямо на бумажном свертке. Игорь еще подумал, отчего это она, ведь они с ней даже не подружки. Но, как только Аленка с сыном удалились на достаточное расстояние, жена заговорила:
- Ты, знаешь, Игорек, мне эта девушка очень понравилась. Она ведь без мужа родила, тот ушел на войну в Афганистан. Другие бы нашли способ избавиться, неизвестно – вернется он или нет, а она решилась. Теперь, наверное, жизнь без сына не представляет.
- А ты откуда знаешь? – усмехнулся он.
- Так ведь она приходила к нам в гости, когда ты в Афганистане был. Ну и тетя Надя, ой, мама – поправилась Таня, - тогда и рассказала. Их бабушка всем дворовым сказала, что на войне ее парень. Вернется – распишутся. Я и хотела узнать, приезжал он или нет? Такая красавица, за ней, наверное, женихи толпами ходят.
- Ты у меня самая красивая, и самая лучшая, - Игорь коснулся чуть припухших губ жены, - а мама куда подевалась?
- Она в универсам зашла, может колбасу или окорок выбросят – время завоза как раз.
- Ну пошли за кроваткой, - Игорь, поддерживая жену рукой со свертком, свернул к мебельному. Но мысль, как выяснить дату рождения Сашеньки, не шла у него из головы.

35.
А ребенок, занимавший его мысли, после похода по магазинам изводил мать своим неприятием ее гостя. Костик или Константин познакомился с Аленкой на выборах в марте этого года. Она была секретарем участковой избирательной комиссии, а он, как представитель комсомольской организации города объезжал закрепленные за ним участки на предмет активности голосования молодежи. Аленкин участок располагался в красном уголке общежития. А поскольку члены комиссии пришли рано, то рядышком в комнате коменданта им накрыли стол, выделив на этот случай дефицитные продукты. Мужчины в чайник налили водки, подкрасив ее, и нет-нет, да и забегали на пять минут туда, выходили довольные – согревшиеся.

На самом деле по ногам дуло, двери не закрывались, а март не самый теплый месяц, хоть и солнце яркое. Костик без стеснения перекусил у них, потом поднялся на этажи общежития, заставив проживающих в нем девушек поторопиться. Он пожелал ей удачи, а ночью, когда они сдавали протоколы, увидев ее, Костя пригласит их с председателем без очереди и узнает Аленкин телефон.

Не сказать, что парень ей понравился, просто она решила последовать совету родителей. Он оказался хватким молодым человеком, на год моложе Аленки, а уже заведует молодежным сектором в Обкоме комсомола. Константин несколько раз приглашал ее на концерты столичных звезд, организованных по линии комсомола. Она даже согласилась однажды, но ей не понравилось - слишком шумно, к ним постоянно кто-то подходил, Костя знакомил ее и старался вовлечь в разговор. Но Аленке было неинтересно.

Рок - опера «Юнона и Авось» ей пришлась по душе, а ему нет. Он взял ее руку в свою и перебирал пальчики. Девушке хотелось отнять их. На сцене в исполнении Караченцова звучали трогательные слова: « Ты меня проводить необутая выйдешь», а он стискивал ее ладонь так, что кольцо впечаталось в другой палец. Но она вытерпела – не отняла руки. Потом, после представления он еще не сразу пошел провожать ее, с кем-то разговаривал и прощался.

Аленка, стоя на апрельском ветру в легком плащике, уже хотела идти одна, благо дом ее недалеко. Но Костя, словно поняв, что терпение на исходе, взял ее, наконец, под руку и они пошли по тротуару. Сашенька тогда у матери остался ночевать. И не было причины отказывать Косте, который напрашивался на чай, но Аленка попрощалась с ним возле дверей. Он поцеловал ее. Поцелуй его был такой же, как у Виктора пресный. Она потом обратит внимание на его губы – тонкие и даже, кажется, острые. Но мать с воодушевлением воспримет весть о Константине, отец сказал, что этот далеко пойдет. Они пересекались с ним на каком-то мероприятии. А Софочка, которая теперь все больше сидела кресле, посмотрит на нее с сожалением.

И вот сегодня Сашенька отказывался общаться с ним, отвечая согнувшемуся над ним мужчине односложно, почти грубо. Аленка всю ночь будет анализировать, почему сын повел себя так, ведь он общительный ребенок, никогда без повода не сердится. Он не может сравнивать мифического отца, ни разу не виденного с Костей
- Пусть твоя Кость к нам больше не приходит, - так он выразился после его ухода.

Аленке и самой он был в тягость. Она уже пожалела, что послушалась родителей. Только надеяться ей больше не на что. Она вспомнила счастливые лица Марининого брата и его жены. Ей до боли в сердце захотелось увидеть Саньку, Аленка встала и прошла в комнату сына, где висел портрет, но его на стене не было. Она уж было подумала, что Сашенька спрятал его от глаз Кости, но поправляя сползшее одеяло, нашла пропажу: сын грудкой лежал на рамке – слава Богу, что не поранился. С мыслью, за что может маленький мальчик любить выдуманного героя, она и заснет. И увидит во сне Саньку, протягивающего ей руки со словами: «Иди ко мне».

36.
Только Саньке было не до любви. Он привез пополнение. Верхи, наконец-то, серьезно занялись делом. Сердце билось чаще в предчувствии встречи с друзьями, но после всех формальностей, когда он попал в расположение роты, оно замерло и несколько долгих секунд трепыхалось, не веря произошедшему – они потеряли Леху. Потеряли в прямом смысле.

Накануне Олег со своей группой, в которой был и Рыжий, а так же с группой десантников после предварительной и верной разведки, участвовали в засаде на пути каравана с оружием. Расчет оказался правильным, не ожидавшие скорого появления неверных в этой местности, моджахеды, поскольку засада там уже была неделю назад, расслабились и оттого не сразу оказали сопротивление. Побросав верблюдов, они попытались залечь на пологом склоне горы, но он был заминирован. Гора ухала и плевалась огнем и каменными осколками, а бойцы из группы Олега, пока десантники их прикрывали, собирали оружие и медикаменты.

Они уже загрузили улов в вертолет и ждали, когда он освободит место для второго, который должен был забрать их, а со стороны кишлака, видимо, вызванное по рации, к душманам шло подкрепление, вернее ехало на мотоциклах. Они успели сесть в вертушку и… не досчитались Лехи. Пилот матерился, говоря, что они сейчас все взлетят в воздух по кусочкам, но Олег оглядывал тропу с высотки, ожидая появления друга. Его не было. Моджахеды уже настраивали на них какую-то трубу, но взлетевший, наконец, вертолет, вместо того, чтобы нырнуть в ущелье ринулся на мотоциклистов, отчего они рассеялись по тропе, прячась за камни. Только после этого пилот скрылся за выступами горы.

Олег, в который раз пересказывая Саньке все подробности боя, не мог понять, куда же делся Леха. Если честно, то он молил Бога, чтобы тот был мертв, когда его найдут духи. Об их зверствах над живыми ранеными бойцами было известно всем. Они не раз находили свои товарищей с выколотыми глазами и отрезанными гениталиями, оскальпированных или со спущенной ремнями кожей. Зрелище, от которого в животе начиналась поганая дрожь, слюна вожжой тянулась по глотке и все холодело.

Злая пустота пронизала все Санькино существо: из всей группы Леха был самым добрым. Как-то они пошли с ним в Кабуле к женщинам, русским женщинам, не от хорошей жизни забравшимся на чужбину за длинным рублем и не уехавшим даже во время войны. Далеко не святым женщинам. После бойней, в которых они участвовали, самое то забыться на мгновение в мягком женском теле. После же Санька чувствовал опустошение и желание скорее уйти с их глаз. Но Леха находил время что-то починить в скромном жилище, как-то позаботиться пусть и о пропавшей женщине.

Он скажет Саньке потом, что жалеет женщин: глупые они в своих привязанностях, а без них мир бы озверел совсем. И поведает о своем детстве. Мать у него работала уборщицей в магазине, все для того, чтобы кусок послаще для них с братом у продавщиц раньше других купить. А отец, хоть и рукастый, но пил сильно и бил ее. Сколько раз маленький он просил: «Мамка, выгони его!» Жалела. А соседка выгнала своего, вскоре нашли его замерзшим недалеко от дома. Тошно было той.

В десятом классе, когда отец напился и полез на нее драться, Леха скрутил его, пригрозив, что спустит с лестницы, если еще раз кулаки распустит. А потом армия и сверхсрочная, откуда он и попал в училище. Сейчас Леха опять беспокоился за мать, хотя надеялся, что младший брат подрос и не даст ее в обиду.
У Саньки этот разговор остался в памяти и чувство презрения к женщинам не то, что пропало совсем, но стало более избирательным. Та первая женщина, родившая и бросившая его, выморозила в нем восприятие матери. Он видел теперь в женщинах способ обмякнуть душой, напитаться их неистребимым желанием жить и обрести бессмертие, продолжаясь в детях. Именно после разговора с Лехой, Саньке захотелось вновь увидеть Аленку, но она, видимо, утешилась после его отъезда с другим.
Слушая Олега, Санька обдумывал, как попасть на эту тропу найти, пусть обезображенный труп друга. Он знал, что в гробы часто кладут мешок с землей и берет. Но ему хотелось сделать для друга то немногое, чем можно облегчить горе матери, а именно предать тело сына земле. Настоящее тело.

Елена Жалеева, 2015

Сертификат Поэзия.ру: серия 1547 № 114564 от 01.10.2015

0 | 0 | 1186 | 25.04.2024. 06:55:33

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []