Ястребы и ласточки - ч.6

21.

Она не узнала бы его, если бы провезли мимо, так как, окинув палату взглядом и увидев всех раненых на своих местах, не сразу поняла, что мужчина на крайней к двери кровати и есть ее брат. Запавшие глаза были закрыты истонченными веками, обескровленное лицо и руки желто- зеленого цвета. Губы обметало. Марина упала на колени и прижалась лбом к тыльной стороне ладони:
- Братка, Гога, проснись, - прошептала она, но бойцы удивленные необычным поведением, всегда собранной докторицы, замолчавшие вдруг, расслышали ее слова.
Неизвестно, чтобы она сделала в следующее мгновение, но дверь в палату снова распахнулась и, вошедший полковник Никитин резким голосом скомандовал:
- Лейтенант Кузнецова, немедленно выйдите из палаты, это не ваш раненый.
Марина, опираясь на край кровати, медленно поднялась и вышла в коридор.
Пустота в животе от страха, что именно ей выпадет первой увидеть мертвого брата, вытеснила все другие мысли. Полковник долго не выходил. А когда появился, то вместо сочувствия, грозно посмотрел на нее:
- Займитесь перевязками, вы на службе, в эту палату ни ногой - и твердым шагом направился в ординаторскую.
Марина задохнулась от жестокости всегда подтрунивавшего над ней врача. И хотела было уже нарушить его приказ, но, полковник, обернулся и от самой двери напомнил:
- Раненые ждут вас.
Девушка не знала, что старшей медсестре было поручено, вызывать в перевязочную только тех раненых, которые пошли на поправку. Она зашла в высокую и неуютную перевязочную, вымыла руки и, надев перчатки, вызвала первого солдата. Рана на ноге затянулась, она потрогала красноватые ткани вокруг нее – солдат вскрикнул. Удивленная Марина, подняла на него глаза:
- Что, так сильно болит?
- Вы уж поаккуратнее, док, - обиженно проговорил парень.
Марина сосредоточилась на больном, уже мягче исследовала рану и, дав указание, медсестре, сделала пометку в карте.
Второй раненый тоже оказался капризным и требовал повышенного внимания к себе. Мысль, что ей сегодня, наверное, не следует работать, посетила ее при приеме третьего бойца. Она сказала это медсестре, но та, словно не слыша, позвала следующего пациента.
А в это время в ординаторской совещались хирурги госпиталя, изучив историю болезни, они решали, смогут ли помочь парню выкарабкаться. По всем показаниям, он должен идти на поправку, но все было наоборот. Приказав готовить операционную, полковник еще раз просмотрел заключения Кабульских хирургов, потом вышел в туалет и, открыв форточку, закурил: «Значит, наша барышня не стальная», - сделав этот вывод, хирург прищурил, заслезившиеся от дыма и резкого запаха глаза и, сделав последнюю затяжку, пошел готовиться к операции.
Марина закончила прием, стянула перчатки, и по привычке вымыв руки, вышла в коридор. В операционной горел свет, стало быть, кого-то оперируют, она заглянула через неплотно занавешенное окно. Оперировал сам Никитин, Савицкий ассистировал. Ей показалось, что операция длится недолго, так как, док, не выпуская скальпеля из рук, смотрел на какой-то кровавый комок, который майор держал в зажиме. Но уже в следующий момент полковник заложив в брюшную полость марлевые тампоны, накладывал не очень тугой шов. Она упустила тот момент, когда оба хирурга, направились к выходу, потому, что анестезиолог, снял с раненого маску. Они оперировали ее брата и, судя по их действиям, не преуспели в этом.
- Вы опять здесь, - произнес Никитин, увидев ее у двери, но сердиться ему не хотелось,
- идите домой, ваша помощь ему не потребуется.
Марина почти бегом спустилась по лестнице, прямо на халат набросила плащ и направилась к Главпочтампту.
«Таня, выезжай срочно, я встречу. Если сможешь, позвони. Маме не говори. Марина» - девушка протянула текст телеграммы почтовой работнице, та пересчитав слова, спросила:
- Молнией?
- Да!
С Вас три рубля восемьдесят семь копеек.
22.

Полкан привез новую группу и встретился с Санькой, который и до этого был не особенно разговорчивым, а после ранения друга ушел в себя. Парень ему не понравился. А тут еще Рыжий Леха сказал Полкану наедине, что командир перестал ощущать страх и просто везение, что моджахеды в последней засаде, его не уложили.
Нельзя себя винить и ставить выше Бога, подумал тогда полковник, но для себя решил, что парню надо, хотя бы на какое-то время выбраться из этого ада – три года ходить по острию ножа, поневоле все ощущения притупятся. Он попросил Леху, приглядывать за командиром, а сам стал прикидывать, как лучше обратиться к командованию, чтобы не списали бойца со счетов.

Обратно Полкан полетит вертолетом через Ташкент, а Леха и Олег будут стараться во время следующих операций не выпускать Саньку из поля зрения. Может быть они, а, может, сам Бог так распорядился, но отчаянность командира не будет наказана.
В одной из операций, кроме Санькиной теперь уже роты спецназа в ней принял участие десантный батальон. После высадки с вертолетов перед войсками стояла задача разгромить базу моджахедов, расположенную в долине между двумя невысокими горами. В соответствии с планом операции агенты из числа афганцев должны были обозначить кишлак, в котором находилась база, кусками материи белого цвета, углы которых указывали бы направление на кишлак. Полотнища предполагалось разместить на нескольких вершинах этих двух гор.
Однако, то ли из-за ошибки летчиков, то ли из-за ошибки агентов высадка десанта произошла совершенно в другом районе. Полотнища были разложены, кишлак стоял на месте, горный рельеф полностью соответствовал макету, по которому они готовились к операции. Десант высадился и очутился в... Иране.
Бой длился недолго. Нападения явно не ожидали, поэтому сопротивление было слабым. Когда с кишлаком было покончено, спецназовцы обратили внимание на то, что некоторые из погибших моджахедов одеты в незнакомую иностранную военную форму с погонами. В центре кишлака находился просторный дом, над которым развевался трехцветный флаг. Ничего подобного спецназовцы раньше на разгромленных базах моджахедов не встречали.
Из короткого допроса пленных стало ясно, что высадка произошла в Иране. Тот кишлак, в котором должна была проводиться операция, оказался за спинами спецназовцев в 15 километрах. В этой же деревне размещался пост иранской пограничной стражи и небольшая перевалочная база моджахедов. Окончательно картина прояснилась под утро, когда десантники были атакованы иранским мотопехотным батальоном, действия которого поддерживала с воздуха пара "Фантомов".
Воевать с армией соседнего государства спецназовцы не собирались. Надо было срочно убираться восвояси. Настроение у бойцов упало до крайней черты: мало того, что они не выполнили поставленной задачи, так еще и "наследили" в чужой стране. По словам участников вылазки, отступление они проделали мастерски - бежали быстро. Рота практически не пострадала, потерь не было. Руководство оставило этот факт без внимания, хотя Иран заявил ноту протеста.
Потом над ними долго посмеивались. Но Санька понимал, что раньше такое с ним произойти не могло бы, просто он не проконтролировал ход операции от начала до конца, доверившись летчикам. Он не оправдывал себя, он просто устал...

23
Марина, несмотря на запрет главного хирурга, осталась ночевать в госпитале. Она всю ночь просидела в палате реанимации с дежурной медсестрой. Дыхание брата было поверхностным, нос заострился. И сейчас девушка думала не как хирург, а как обыкновенная суеверная женщина, ей вспомнились слова бабушки, которая говорила о ком-то из знакомых: «Помрет скоро - нос вострым стал».

Чтобы отвлечься от невеселых мыслей в здании, где боль пронизала стонами даже стены, она тайком достала историю болезни брата и вновь перечитала ее. Почерком Никитина была сделана новая запись и Марина, разбирая скоропись хирурга, не сразу поняла, что у Игоря есть шанс выбраться. Ему удалили селезенку и часть печени вместе с крупным осколком, но еще один мелкий с нитями ткани гимнастерки остался. Он-то и вызвал воспаление, организм отторгал чужеродное тело. Именно его держал Савицкий вчера зажимом. Теперь ей стало понятно, почему в животе Игоря оставили марлевые тампоны, хирурги не отказывались бороться за жизнь брата, потому и наложили не сильно стягивающий шов – будет повторная операция.

Она просмотрела лист назначений – все сходится. Обрадованная, она в тот момент, когда Верочка отлучилась с поста, положила карту болезни на место, зашла к брату. То ли самовнушение, то ли на самом деле, но ей показалось, что Игорь дышит чуть ровнее, она погладила его лоб, мокрый от пота, потом промокнула своим носовым платком, поцеловала исхудавшую руку и, разгладив концы простыни, ушла в ординаторскую:
- Верочка, позовешь меня, если Игорю станет хуже.
- Конечно, Марина Николаевна. Идите, а то совсем не успеете отдохнуть.

Ей надо выспаться, сегодня больные несколько раз делали замечания. Накрывшись вылинявшим байковым халатом, она еще долго не могла заснуть, ворочаясь на больничной кушетке, и только закрыла глаза, как ей показалось, услышала голос Никитина:
- Марина Николаевна, вставайте.
- Полина Ивановна, - обратился он к вошедшей кастелянше, - Вы не могли бы чайку заварить?
- Сейчас, сейчас, Андрей Ильич.
- И халаты нам свежие принесите, - добавил он вслед семенящей женщине.
Марина чувствовала себя уставшей, во рту было горько оттого, что много курила вчера. Но, поправляя измятый халат, она сделала бодрый вид:
- Доброе утро, Андрей Ильич.
- Пусть оно будет добрым для всех раненых. А нарушать приказы начальства – плохо, на первый раз, я Вас прощаю, но больше поблажек не ждите.
- Я не буду, честное слово, я больше не буду.
- Верится с трудом. Да, сейчас не об этом. Положение вашего брата тяжелое. Еще сутки он будет под анестезией. Если температура спадет, а она должна снизиться, мы постараемся подкормить его глюкозой, вольем немножко крови, а потом…
- Еще одна операция, - закончила за него Марина.
- И долгие месяцы восстановления. Ухаживать за ним есть кому? Вас мы сейчас отпустить не можем.
- Есть, есть. Таня завтра приезжает. Девушка его.
- Вот и замечательно. А сейчас приведите себя в порядок, подменять некому.
Андрей встал и вышел в коридор. Похлопал себя по карманам, ища сигареты, но потом передумал и посмотрел в окно – весна в Ташкенте выдалась жаркая, а здесь за каменными стенами всегда пасмурно, и лишь глаза выздоравливающих засветятся от радости, что минула их косая и согреют его по настоящему.
24.
Сашеньке пошел четвертый. Они с мамой отнесли в садик целый мешок конфет и овсяного печенья. И ребята, поставив его в круг, пели каравай и поздравляли с днем варенья, как Карлсон из мультика. Дед подарил, привезенное из Германии лего, Софочка - автомобиль с дистанционным управлением, бабушка книжку «Чудо – дерево», а мама целых две машинки, точные копии настоящих - «Волгу» и «Ниву». Саше захотелось, чтобы день рождения был не один раз в году, он долго еще спрашивал, скоро ли тот будет опять, но, поняв, что праздник Нового года случится раньше, стал заказывать подарки Деду Морозу: рисовать, что ему очень нужно и оставлять вечером на тумбочке у входной двери. Утром, когда они с мамой просыпались, рисунка уже не было.

В этот раз, поскольку он большой, не в малышовую группу же ходит, Саша заказал деду Морозу папу – настоящего, не на портрете. Нинку, вредную и толстую из садика забирает папа, за Ромкой папа приезжает на машине. Нет, на машине дед его катает, ему не надо машину, а вот папу надо. Чтобы от собаки спас, а то, когда они с Софочкой гуляют, то оба пугаются большой соседской овчарки и, хотя она в наморднике, все равно страшно. Даже за Серегой, его другом папа иногда заходит, правда от него пахнет пивом, Саша нюхал – в бане он пил лимонад, а дедушка пиво. Только Сережкин папа не из бани пришел. Все равно, пусть, хоть пивом пахнет, но зато он друга на плечи сажает и тот летит, как на вертолете.

Но маме Саша про папу говорить не будет, когда он ее спрашивает про него, мама смотрит на портрет и говорит: «Вот кончится война и он приедет», а потом плачет потихоньку. Саша поинтересовался, ему, что ли медали нужны? Пусть он дедушкины возьмет – дед не жадный. И где эта война, может им с мамой съездить туда и позвать папу.

Лидия Владимировна, слышавшая этот разговор, заливалась слезами. Они с отцом давно намекают Аленке, что надо оглядываться немножко на молодых людей. Но та уперлась и все. Ну, ошиблась, бывает. Так нет, дождусь, мол, и все. А кого дождется? Недавно встретила Надю, мать ее подружки – чернее тучи, кожа, да кости: ранили Игоря, выживет или нет, неизвестно.

Миша говорил ей, что не один десяток похоронок по области разошелся – груз «Двести». Это надо же, людей грузом назвать. У нее мурашки по коже только от этих слов. А вдруг калека, Аленка ведь не откажется ни от какого. А он за все время ни одной весточки не прислал. Теряет дочь время, разберут хороших парней, и будет всю жизнь одинокой кукушкой. Только ведь у нее защитница – мать Лидии. Вот, что старый, что малый. Та Аленке внушает, что надо обязательно дождаться, она ведь дождалась своего Владимира.

На этом месте женщина теряла доводы убеждения, отец и в самом деле был замечательный. Она помнит, как бежала к нему навстречу, когда он возвращался со службы, шерстяная ткань военной формы царапала ей кожу, но Лизок – так отец ее назвал, все равно забиралась к нему на руки, а ведь больше Сашеньки была, в школу уж ходила. Жаль ей отца – рано ушел, мучили его осколки, которые нельзя было извлечь, рядом с сердцем.
Чтобы Аленке сойтись с Виктором? Тот женился, да неудачно. Аллочку недавно встретила, - Лидия, взглянула на часы, с этими мыслями, не проглядеть время, когда ужин разогревать мужу, она подошла к окну, и ведь надо, легка на помине, мимо прошла мать Виктора с каким-то мужчиной. Так, вот Аллочка сказала, что Витя до сих пор Аленку вспоминает и сравнивает с другими девушками. Правда ли, нет ли, но Лидия его не с одной видела, уж больно много сравнений у парня. Она сама, как встретила Мишу, сразу поняла, что только он ей и нужен. А сейчас, что за молодежь пошла? То одной голову кружит, то другой. Часы пробили семь, светло как на улице, пришел бы Миша сейчас, успели бы на дачу съездить – там так хорошо сейчас. А, может уговорить мужа, не ставить машину в гараж, а остаться там с ночевой, и Сашенька бы на свежем воздухе побыл, а завтра утром пусть себе на работу едет, а они останутся. Лидия набрала номер мужа, он не любил, когда она звонит на работу, да женщина лишний раз и не надоедала, а сегодня надо его поторопить.

Елена Жалеева, 2015

Сертификат Поэзия.ру: серия 1547 № 114485 от 28.09.2015

0 | 0 | 1254 | 20.04.2024. 08:31:33

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []