Ястребы и ласточки - ч.3

9.
Лидия готовила ужин к приходу мужа, Аленка возвратилась с занятий бледная и легла отдохнуть. В тишине было слышно тиканье настенных часов, да шипение жарящегося на плите мяса. Женщина прикрыла дверь в комнату дочери и вовремя – зазвонил телефон.
- Але, - негромко проговорила она в трубку, - здравствуйте, Алла. Нет, она спит. А, что Вы хотели ей передать? Да, я знаю, я тоже надеялась в будущем назвать Виктора зятем, но дети сейчас не слушают родителей. Нет, Михаил Никифорович задерживается. Они сейчас каждый день совещаются о чем-то. А, что Витю уже вызывали в военкомат? Я поговорю с мужем, но у него нет связей там, как Вы понимаете дочь у нас невоеннообязанная, поэтому нужды не было. Вы уж лучше завтра мне позвоните, муж раздраженный приходит, я попытаюсь выяснить у него, сможет ли он чем-нибудь помочь Виктору. До свидания, - она положила трубку и несколько минут стояла, вот ведь как бывает, почти родственниками считались, а теперь все разрушилось.

Она прошла на кухню, выключила плиту и открыла форточку, а то опять дочь мутить будет от запаха мяса. Четыре месяца малышу, шевелится, а у Аленки даже животика незаметно. Конечно, сколько она в одиночку переживала, сейчас хоть, полегче будет, не надо от них свое состояние скрывать.
Мать уже начала готовить почву для общественности, Лидия усмехнулась, чтобы она сказала, узнав, что Виктор хочет всеми неправдами от армии уклониться. Господи, им бы фотографию «героя» раздобыть, а то мать подругам, что местным радио на скамейках у подъезда работают, такую романтичную историю рассказала, якобы влюбились Саша с Аленкой с первого взгляда без памяти друг в друга. А ему на войну уходить надо, вот, мол, Аленка и решила память о нем сохранить живую. Как только вернется, тут же свадьбу сыграют.

Мысли ее перекинулись на будущего внука, она сегодня в «Детский мир» заходила. Смотрела пеленки, распашонки. Все какое-то унылое, бледное. Надо будет попросить кого-нибудь из знакомых, кто в Прибалтику поедет, привезти оттуда детское приданое. Лидия видела у сына секретаря обкома на ребенке такие красивые вещички, что малыш, как игрушка выглядел. Может, кто и злорадствовать будет, только женщине очень хотелось маленького, она с Аленкой не наигралась, уж больно быстро дочка выросла. Вот и сейчас муж на работе, Аленка спит, а ей бы понянчиться с малышом. На работу она перестала ходить, как только до выслуги доработала, а дом и дети ей не в тягость. Она чуть было не задремала в кресле, в котором муж после обеда отдыхал, но еще до звонка в дверь услышала его шаги на лестничной клетке, вскинулась, поспешила открыть. От мужа пахло морозом и усталостью. Лидия приняла у него пальто и шапку, и пока он снимал сапоги, прошептала:
- Алла Григорьевна звонила, тебя спрашивала.
- А я ей, чем помогу, или она на мне сына женить хочет, - проворчал Михаил.
- Тише ты, Аленка спит, совсем нисколько не поправляется, а уж пора. Идем на кухню.
Пока муж мыл руки, Лидия привычно сновала от плиты к столу, раскладывая приборы и салфетки, как учила ее мать, хотя знала, что Миша с удовольствием бы поел мяса со сковороды, с молодости любит соскоблить зажаренки, как он их называл.

Михаил сев за стол, расслабился:
- Налей мне сто граммов, Лидок, устал я сиднем сидеть в кабинете, да и новости не больно хорошие из Афганистана. Хотя и говорят, что дружественная страна, да сегодня указание давали про «груз двести» особенно не распространяться. А как скрыть от людей, если матери по сыновьям голосить начнут на всю область. Вот тебе и други.

Он выпил, налитую женой рюмку, похлебал немного борща. Видя, что ест муж без аппетита, Лидия налила ему еще рюмочку:
- Выпей, да закуси, как следует.
- По какому поводу праздник? – Аленка с припухшим ото сна лицом вошла в кухню, - мам, мне картошки и капусты квашеной, мясо не клади, хорошо?
- Хорошо, хорошо, садись давай, чтобы дважды не разогревать.
- Мать жениха твоего бывшего звонила, Господи, не запутаться бы теперь в них.
- Мам, ну у меня их и было только двое, чего уж там путаться. Ну, простите вы меня, глупую, - голос девушки зазвенел от слез, которые теперь были так близки на подходе.
- Мать, уж переговорено об этом, - заступился отец, видя, как задрожали губы у дочери, - так чего хочет Алла Григорьевна, - сменил он тему.
- Она, Миша, хочет, чтобы ты Виктору помог армии избежать.
- Как это армии избежать? – Михаил, попавший на войну в сорок третьем, успел послужить Родине, аж, до Венгрии дошел и медаль имеет «За взятие Будапешта». - А кто же нас защищать будет?
- Я ей ничего не обещала, Миша, - открестилась от просьбы Лидия, она знала, как он не любит использовать служебное положение, но ночью, когда муж будет ворочаться без сна, она все-таки скажет ему:
- Миша, найди кого знакомых, а то она со зла на Аленку всех собак навешает.
- Я подумаю, - хрипло буркнул тот, но тут же затих, из ванны донесся шум – Аленку снова рвало. – Ты бы сходила с ней в больницу, уж вторая половина беременности, а ее все тошнит.
- Завтра же и свожу, а то праздники начнутся и врачей не сыщешь.

10.
Эйфория по поводу почти бескровного взятия дворца Амина вскоре прошла. Из их группы в двадцать четыре человека при штурме погибло четверо. Санька перебирал в памяти лица тех, кого отправили в Союз грузом «двести». Представить, что этих молодых парней больше никогда не будет на свете, было невозможно. И, хотя, он почти не знал их настоящих фамилий и имен, ощущал боль в сердце. Если кому-то суждено погибнуть из них двоих, уж лучше пусть он, чем Игорь.

Даже салаги из мотострелкового полка понимали, что руководство ошиблось в своих планах. Понятие «Интернационального долга» было у них, афганцы же приняли их как иностранцев с оружием в руках и отчаянно сопротивлялись их вторжению. Если на первых порах моджахеды воевали с ними оружием, отобранным у действующей армии, или выходили с ружьями времен
Первой Мировой войны - Санька с другом видели эти марки в какой-то книге по истории, интересовавшийся старинным оружием Игорь, запомнил их: «Лэнсфильд» и «Мартини – Генри», то вскоре современное оружие потечет в эту страну рекой. А сами афганцы пройдут выучку в Пакистане и Иране.

Спецназ окажется не готовым вести бои в пустынно – гористой местности, которая была известна местным жителям, но враждебна к нему. Задача по многократному перемалыванию живой силы противника была невозможна без БМП, а их у спецназа не было. Полкан присоединит свою группу к мотострелковому батальону, а потом и вовсе экспроприирует у них две машины, и пока наверху будут разрабатывать планы по освобождению Афганистана, его группу, приквартированную в Кабуле, будут бросать, как пожарную команду то на одну, то на другую операцию.

Старый вояка достал откуда-то книгу «Англо – Афганская война», и, сказав, читайте – ничего за сто лет не изменилось, нашел для них переводчика, который учил их, если не разговаривать, то понимать дари – язык, на котором общается большинство жителей Афганистана.
Тактика борьбы, выбранная в верхах, сгодилась бы против войск НАТО в Европе или против Китая на сопках Маньчжурии, здесь же они черпали воду решетом. Силами спецназа охранялся топливопровод, горы, на которых могли бы приземляться наши вертолеты, уже хорошо пристреляны моджахедами – время упущено.

Разведка оппозиции знала маршруты, которыми пройдут колонны и встречала их на пути. Сколько солдат полегло из-за незнания психологии свободолюбивых афганцев, считать будут позднее. А пока метались в поисках успешной тактики, в Союзе набирали новое пушечное мясо. Им везло, все шестеро даже ранены не были. Бойцы доверяли Полкану больше, чем самим себе, но он вдруг поставил командиром Саньку. Руст затаил обиду на обоих, но Санька в первой же самостоятельной операции по сопровождению колонны бронетранспортеров заставил поверить в себя. Случилось это возле кишлака Каджаки – Суфла, колонна попала под прицельный огонь, а местность вокруг оказалась заминированной. Санька отдал приказ командирам БМП взбираться на господствующие высоты.

Наклон был критическим, машины могли перевернуться. Но с другой стороны, можно не опасаться мин: зная, что взобраться на такие кручи невозможно, моджахеды не посчитали нужным минировать дорогу. И просчитались. Точный расчет командира был тем удивительнее, что в начале боя он получил первое ранение в голову. Нелепое – о крышку люка, к которой его подкинуло взрывом под гусеницей «бээмпэшки». Очнулся он уже на носилках, встал, вытер кровь, заливавшую глаза, приложил тампон и пошел к соседней машине. Фельдшер было попытался удержать его, но через пару минут Санькин голос опять звучал в эфире. Он требовал ускорить выход на господствующие высоты. Четверо суток шли бои под Каджаки – Суфла. Противнику не удалось не то, что разгромить колонну, но даже нанести сколько-нибудь ощутимый урон. И самое главное, погибших не было совсем.
Про то, что в Союзе наступил Новый год, они с Игорем вспомнят, когда тому в начале феврале придет письмо из дома.

11.
Марина приехала на зимние каникулы домой, понимая, что родители сходят с ума от беспокойства за Игоря. Где он? Что с ним? Слухи, самые страшные, распространялись молниеносно. То из одного, то из другого района приходили печальные подробности похорон совсем молодых мальчишек. Убивал запрет на вскрытие цинковых гробов, матерям казалось, что, если не разрешают увидеть в последний раз родное лицо, то какую же муку выдержал их ребенок перед смертью. Иногда думалось, что там вообще не их сын, ну, не может он такой юный и полный жизни умереть.

Марина была благодарна Татьяне, подруге Игоря, за то, что она не оставляет ее родителей. Они рассматривали старенькие фото, из новых, где бы Игорь сфотографировался недавно, нашли одну. На ней они с другом были в гражданской одежде, видимо, в увольнении ели мороженое. И до того беспечно улыбались, как будто не было у них впереди никаких испытаний, а, может быть, они о них не догадывались. В этот самый момент, когда с круглого стола зала, засыпанного фотографиями, девушки выхватывали то один, то другой снимок, вспоминая, связанные с ним истории, в дверь позвонили. Марина побежала открывать, на пороге стояла Аленка.

Летом Марина уехала в другой город, не попрощавшись с ней, она тогда сердилась на брата, который увез ее к бабушке в деревню, тогда как Аленка могла запросто влюбить в себя его друга. Но сейчас об этом забылось. Она помогла подружке раздеться, подула на пушистую шапку из чернобурки прежде, чем положить ее на полку, разгладила воротник пальто – какой красивый, Аленка засмущалась, чувствуя себя виноватой из-за того, что у Марины нет такого.

- Ой, ты поправилась! – Воскликнула девушка, мать, подошедшая к двери, осуждающе взглянула на нее.
- Я теперь буду толстеть, как на дрожжах, - проговорила Аленка, поправляя свободный свитерок.
Но Марина, не понявшая взгляда матери, озабоченно переспросила:
- Что с тобой?
- Глупая, дай я тебе обниму, - с этими словами она прижалась к подружке и та почувствовала плотный холмик ее живота.
- Кажется, я начинаю понимать, в чем дело, - она отстранила Аленку от себя, разглядывая ее внимательно, - замуж вышла?
- Давай об этом потом, как вы поживаете? – Обратилась она к матери подруги, есть ли новости от Игоря?
- Нет, доченька, - улыбка сошла с лица женщины, - никакой весточки от него, всеми ночами Бога молю, чтобы уберег его, - слезы готовые пролиться, еще дрожали в глазах.
- Мама, прекрати оплакивать его заранее, все хорошо с нашим Игорем, с ним все будет хорошо, правда, Таня, - обратилась она к вышедшей из зала девушке.
- Правда, - ответила та, - но тоже заплакала.
- Ой, я совсем забыла, - отвлекла их Аленка, готовая сам удариться в слезы, - я же торт принесла, - она достала из целлофанового пакета коробку, - кажется, не помяла.
- А и, правда, давайте чай пить, - сказала тетя Надя, - дочь поставь чайник, а я отца подниму. Таня вышла на кухню с Мариной.

Аленке хватило одной минуты разглядеть на столе среди нескольких десятков снимков фотографию Саши. Зная, что это нехорошо, она все-таки спрятала ее под свитер и весь вечер проверяла, не выскользнула ли та из-за пояса юбки.
Вернувшись, Марина сгребла в коробку из под туфель все фотографии и расстелила скатерть:
- Заходи к ним почаще, Ален, они совсем есть перестали. Словно доказательство ее слов из спальни, застегивая на ходу рубашку, вышел отец. Аленка бы не узнала его, встреться с ним на улице, до того тот исхудал.
- Здравствуйте, дядя Коля.
- Здравствуй, Аленка. Ты, молодец, не побоялась чужих языков, зато у парня продолжение будет. Татьяна опустила глаза, ведь им не расскажешь, что она Игоря упрашивала, только он наотрез отказался.
Аленка впервые услышала искренние слова одобрения от постороннего человека и, обняв его за шею, захлюпала носом.
- Всемирный потоп, - заключила Марина, ставя чайник на стол. – Ой, киевский, мой любимый, - восхитилась она, сняв крышку и облизывая палец.
И вновь разговор закрутился вокруг войны в Афганистане, негромкий, все пытались понять, зачем там наши войска, кому они помогают и кто там убивает их детей и любимых.

12.
Аленка ушла в девятом часу вечера, она отказалась от того, чтобы ее проводили, но когда спускалась по лестнице, навстречу ей шел мужчина, наверное, старше в два раза, но очень похожий на Сашу. Нет, глаза его были другого цвета и ростом был ниже, но похожий чем-то.
Глядел он также, словно фотографировал, хотя задержался на ней взглядом несколько секунд. Она спустилась на один пролет и оглянулась, он шел к Кузнецовым.

Постояв, Аленка побрела домой. Вдруг вспомнив, расстегнула пальто, подняла свитер и, найдя фотографию, остановилась под фонарем. Он улыбался ей, девушка прикоснулась губами к лицу, которое врезалось в ее память. Господи! Она комсомолка, но обязательно будет верить в Бога, если он оставит Саньку в живых. Это несправедливо, если он даже не узнает, что у него будет ребенок. Ей не надо алиментов, она вырастит, они вырастят: все, начиная от бабушки и кончая, ворчливым папкой ждут появления малыша. Мама вяжет носочки и шапочки, отец заказал детскую коляску и одежду в разные концы страны, куда едут его знакомые. Ей ничего от него не нужно, только немножко любви. Аленка знает, что за ее спиной перешептываются, но никто ни разу не сказал вслух о том, какая она глупая. А бабушкины подруги обязательно остановят и расспросят о самочувствии.

Софочка молодец, она не умеет ни шить, ни вязать, но с ней интересно, как с подружкой. Она выпытывала у Аленки, хороший ли Санька любовник, а девушка, краснея, ответила правду: «Не знаю, я была с ним только один раз, а других у нее не было».
- Потому –то и залетела, что, глупая, - Софочка сочувственно гладила ее плечи и руки, когда Аленку в очередной раз стошнило. Они ходили с мамой к врачу, тот велел ей быть осторожной, потому что, резус крови отрицательный и, если Аленка не доносит этого младенца, то рождение второго может и не состояться. Опасность патологий у ребенка возрастает. Поэтому она, несмотря на то, что поправилась совсем немного, ходит медленно и нисколько не злится из-за тошноты.
«Больше положительных эмоций», - это указание в семье выполняют все, кроме Саши, хоть бы узнать, что он жив и здоров и… и чуть-чуть любит ее.

После ухода Аленки в квартире Кузнецовых воцарилась тишина, которую, кашлянув, прервала мать:
- Что же ты, Марина, так неуклюже с подругой-то?
- Я, что-то не поняла Витька, что в армию ушел? – Спросила девушка, слизывая крем с оставшегося кусочка торта.
- Да, не от Виктора она ребенка ждет, а от какого-то другого парня, который в Афганистан уехал воевать.
- И давно Аленка беременна, - Марина внимательно глядела на мать, начиная догадываться о чем-то, но в дверь вновь позвонили, и она побежала открывать.
- Вам кого, - не очень любезно спросила она у незнакомого мужчины.
- Кузнецовы здесь живут?
Мать, хватаясь за стены, побежала к выходу и отец, изменившись в лице, вскочил, уронив стул:
- Это от Игоря, что с ним?
- Все в порядке, - раздался по-военному четкий голос, - я с весточкой от него.
Но матери стало плохо, она никак не могла вздохнуть. Ее усадили, Марина накапала корвалолу, видя, что и отец бледный, дала выпить и ему.
- Полканов Павел Егорович, - представился мужчина. - Меня тут в Союз командировали, я решил к вам заехать, сказать, что с вашим сыном все в порядке. У меня час времени, вы письмо ему соорудите.
- Сейчас, сейчас – воскликнули обе девушки, - вы садитесь. Чаю попейте, у нас и торт есть.
- Может, чего покрепче? – спросил отец.
- Спасибо, крепкого я уже выпил, а от чаю не откажусь.
Девушки, слушая тихое повествование о том, что жизнь у Игоря, похожа на курорт, писали ему письма. Они не знали, что Полкан умеет владеть собой и его интеллигентная внешность, такой же камуфляж, как гражданская одежда.
Продолжение следует

Елена Жалеева, 2015

Сертификат Поэзия.ру: серия 1547 № 114411 от 24.09.2015

0 | 0 | 1186 | 17.11.2024. 16:35:17

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []