Не как у людей

Вера шла задами по заскорузлой тропинке и снег хрустом отзывался на ее сердитые шаги. Задаст она ему, уж сегодня точно задаст. Сколько раз клялась, что выгонит, все - лопнуло ее терпение. Вот уж удружил папаня, царство ему небесное, не тем будь помянут – выдал замуж. Ей бы тогда дурехе неразумной понять, что ничего хорошего ждать не стоит от этого чуда. Да батяня осатанел, увидев его в одних трусах.

Вера рассмеялась вслух, оглянулась – нет ли кого, скажут еще, что и она свихнулась. Семнадцать ей тогда было. Маменьки уже четыре года, как не было – рак. Она передернула плечами то ли от холода, то ли от воспоминаний. Теперь уж не так больно и страшно, но только она больше всего в жизни боялась снова пережить те мучения, когда не в силах помочь самому родному человеку. И пусть Бог простит ей тайные молитвы, когда она уговаривала его, если не может вылечить маму, то пусть освободит от мучений. Кричала мамка от боли и уколы Валечки – фельдшерицы не помогали.

Прибрал Боженька мать и плохо без нее было, но Вера не плакала. И отец не плакал, но угрюмым стал. Может и ходил к кому, но в дом новую мамку ей не привел. Пришлось ей все хозяйство женское вести. Правда и отец лишнего не сорил, старался помочь. Вера опять усмехнулась, вспомнив, как он, чтобы не будить ее перед школой, сам решил корову подоить. Она тогда вскочила от крепкой ругани, выскочила во двор в ночной рубашонке, глядит, а отец лежит возле Малинки – подойник перевернут, он весь в молоке. Корова умница переступает через него задними ногами и мычит. К чему это она вспомнила?

Ах, да - некогда ей было влюбляться. Девчонки в школе мальчишкам записки писали, на танцы бегали, а ей надо было отца встретить, накормить, о скотине позаботиться наутро, и уроки успеть выучить. Легко они ей давались, потому и занималась ими в последнюю очередь. Весной дни длиннее, она успевала на скамеечке с уличными девчонками и мальчишками посидеть – посмеяться. Они все ровесниками были, откуда к ним Валентин прибился, не знай. Ну, сидит и сидит. Вера про него и думать – не думала. Девчонки перед ним и так встанут, и эдак – он же куда взрослее одногодков, армию отслужил. А ей чего хорохориться. Она не худенькая, и хвастать ей вроде, как нечем особо.

Попробовали бы они не емши, дела все переделать, голова скоро бы кругом пошла. Потому и не красовалась она перед Валентином. Только в тот день рыжий кошак на дерево взобрался, вернее он еще накануне туда залез, а спрыгнуть трусит. Всю ночь ей спать не давал. Она из школы пришла и стала манить его, чтоб спустился. А он орет, уж охрип, но, ни в какую, не идет. Откуда там Валентин появился, кто его знает. Только подошел, поинтересовался, кого это она все на дереве высматривает. Вера и пожаловалась.

Ему сразу героем захотелось стать, хотя она предупреждала, что рыжий на тоненькой веточке расположился. Валюха до первой ветки руками достал – вот дал же Бог росту, лучше бы столько ума. Подтянулся и, несмотря на то, что не легонький, быстро забрался на ту ветку. А кошак, увидев чужого, вместо того, чтобы дождаться спасителя, прыгнул ему на голову, пробежал по нему и на землю, только его и видели. Валентин же от неожиданной кошачьей наглости начал падать, цепляясь за сучки. Слава Богу, глаза целы остались. Но репутация пострадала – клок материи размером с ладонь свисал сзади, хвастаясь трусами в красно-белую полоску. Не отправлять же его так через все село. Вот она и завела в дом, велела снять, чтобы заштопать. И заштопала уже, отдала ему, а сама пошла форму снять – надо во двор идти, за скотиной ухаживать. С чего отцу взбрело в голову в это время прийти – Вера так и не узнала. Только увидев на кухне Валентина, застегивающего брюки, он взревел. Вера, просовывая на ходу пуговицы в петельки халата, выскочила из спаленки.
- Ах, ты, гад, - вопил отец, - ты что думаешь, что за нее заступиться некому, - и ремень из брюк начал выдергивать, - я тебе покажу, как девок портить.

Вера закричала, что никого он не портил, только отцу наплевать было, что она говорит. Это сейчас ей смешно, как Валюха от отца рукой прикрывался, хотя отец и меньше него на четверть, а тогда страшно было.
- Женишься, - хрипел папаня и стегал его ремнем, - женишься?
- Женюсь, с радостью, женюсь, - отворачивая лицо от ударов, отвечал Валентин.
- Да не нужен он мне, - пыталась вмешаться Вера.
- А тебя никто не спрашивает, - кричал отец.

В общем, сдала Вера экзамены в июне, а в сентябре свадьбу сыграли. И свекруха на другой день ее честность обнародовала. Отец поздно понял свою промашку, только все остались довольны. И Вера мужем – непьющий достался, и Валентин потому, что она ему давно нравилась, да робкий он больно, сам бы еще год ходил вокруг. Все бы хорошо, но чудной уж больно муж молодой оказался. Нет, любил он ее, когда ночь спускалась, грех жаловаться. А вечерами все чего-то придумывал. Мало ему в кузнице дела, так он, то изгородь начнет переделывать, то кровать нарисовал новую – самодельную. И все своими руками.

Ну, был забор из штакетника, от кур и коз спасал. Нет, он такой отгрохал, именно отгрохал, что с соседнего села приходили смотреть. А кровать, красивая-то она, конечно, красивая, да он ее под свой рост рассчитал, ей, Вере подтягиваться приходится, чтоб на нее взобраться. Хорошо, хоть дочка родилась, отвлекла его от задумей новых. Тут сердце Веры никак против мужа идти не хотело. Не злилось ни сколько. Настена в апреле на свет запросилась. Валентин только с работы пришел, переодеваться начал, а у нее воды пошли. Она ойкнула, Валентин, видя все это, босиком в одних трусах рванул по улице до проходной завода, скорую вызывать. Вот уж на селе потешались. Уж, ладно – это все пол-беды. Забылось вскорости.

Как он дочку купал – сердце от радости заходилось. Завернет Настену в марлю, положит на ладонь, а она у него с кружок, на котором Вера лук режет, и ну, с ней гулить. Вот и Настька в него пошла малахольная. Другие девчонки женихов выбирают, а она музыкой грезит. И папаня, сам в сапогах латаных ходит, а ей пианино купил. Теперь вот стоит пианино пылится, дочка аж в консерваторию поступила. Тихо в доме без нее. И этого идола нет, искать надо.

Как бы какой беды не натворил. Знамо дело, если нет долго из кузни, что-то удумал. У Веры сердце сразу схватывает. В девяностых это было. За неделю до восьмого марта. Денег лишних нет, а ему сюрприз для них с Настеной захотелось сделать. Воровали тогда все понемножку. Он все своими руками, а тут решился провода срезать, да сдать на металлолом. Долго видно готовился, у кого-то когти взял, чтобы на столб бетонный залезть, чемоданчик с инструментом – папаня ему подарил, он еще на нем свою фамилию нацарапал. Прошел по сугробу на просеку, забрался и отрезал.

Они тогда с соседками на улицу повыскакивали, что за беда, куда свет делся. Ну, ладно бы отрезал у чужих, нет у себя. Да еще свалился со столба, когти веса не выдержали. Приполз замерзший со сломанной ногой. Электрики потом и чемодан ему принесли, и счет за провода – смеялись над этим сюрпризом всем селом, пока с гипсом по улице ходил. А потом мода пошла на кабельное телевидение. Провел, хотя небольшой охотник до телевизора. Мужики ему сказали, что фильмы по субботам там показывают эротические. Она-то Вера не смотрела их, уставала на работе. Но результатами просмотра пользовалась. Заползет он тихонько в кровать, а она спящей притворяется. Только он все равно заставит выдать себя, застонет Вера и ему хорошо станет.

Нравились ей его ласки, но не кричать же об этом. А ему все не верится, все кажется, что папаня заставил ее с ним жить. Насмотрелся он этих фильмов и как-то, краснея, стал уговаривать, мол, давай у стенки попробуем любиться. Ему бы еще мальчишонку маленького, да упала Вера беременная вот на этой самой тропинке и зашиблась – скинула ребенка, и Бог больше не дал. Так уж упрашивал, она тоже не каменная, согласилась. Чего уж он там увидел, неизвестно, только завел Веру, она и забылась, что муж ее на весу держит, а весу в ней килограммов девяносто – взвеситься надо у кладовщицы, у нее весы напольные есть. В общем, праздновали окончание этой любви они на полу – вступило ему в спину.
Пришлось ей вызывать фельдшера, хорошо, хоть телефон провели. Пришла та, а Валентин на полу в исподнем. Вера пунцовая от смущения, наврала, конечно, отчего беда приключилась, но с тех пор, ни на какие новшества не идет.

Синие сумерки закрасили село. На кузне замок. Куда делся. Вера покрутилась около, прислушалась – с речки доносились голоса ребятни. Туда, что ли пройти, может они его видели. Она пошла по следам, ноги выше колен прихватывало морозцем, знала бы, что так долго искать придется, оделась бы теплее. Реденькие деревца вскоре расступились и она увидела мужа. Он возвышался над кучкой детишек, что-то прилаживая прямо посередине речки. Но кто-то раньше увидел ее, потому, что Валентин распрямившись, виновато заулыбался:
- Верунчик, я сейчас. Погляди какие я ворота смастерил, теперь только сетку осталось натянуть и у них хоккей взаправдашний будет.
Господи, ну, что за чудо. Мужик ростом под два метра, весит пудов восемь, а все у нее разрешение спрашивает:
- Да, делай уж, я подожду.
- На-ко, вот, мои рукавицы надень, а то замерзнешь, - он отдал ей меховые варежки, замотал своим шарфом, - ей Богу, я скоро.

Елена Жалеева, 2015

Сертификат Поэзия.ру: серия 1547 № 113660 от 18.08.2015

0 | 0 | 1265 | 25.11.2024. 02:56:49

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []