Ничьей красой – ни разу не сражен,
Ничьим умом и светом не влекомый,
Живу легко, давно заворожен –
Мелодией нездешней, незнакомой.

Я не смогу, пожалуй, передать,
Ее оттенков, смысла, назначенья,
Но чей-то голос каркал: «Исполать…» –
И раздавалось тихое свеченье.

Как будто две протянутых руки
Свечу и солнце пальцами сжимали,
Но два луча – тем пальцам вопреки –
В глаза мои, колеблясь, проникали.

Те два луча – добра и красоты –
Великий луч и еле различимый.
И между ними – падший с высоты
Зеленый луч, ничтожный и ранимый.

Пусть их союз тройной непостижим,
Пусть их напев не высвечен до яви,
Но слушаю и ощущаю им,
Что ни постичь, ни рассказать не вправе.

В тот миг мой взгляд безумен и незряч,
В тот час мой слог запутан и нелепен,
Но видите, как сонный этот грач
В одном глазу горит, великолепен,

И кожа воздух пьет, как камыши,
И рук сальцо о хрупкий ветер трется.
Летит дуга заломленной души,
И в ось она уже не разогнется...

Чтоб смысла круг катить, не уроня,
Рассудку след заметный намечая...
Четвертый луч – заветного огня.
Слепой полет. Последняя прямая.