Обставляешь прихожую словно гостиную?
Двигай в центр софу, обязательно длинную,
Чтоб на ней разместить всех друзей и подруг,
Чтоб любой на виду, если пауза вдруг –
И всё время о них, и подробно, и многое,
Отвлекай разговором больное двуногое,
Отвлекай, чтоб не понял, что дело в прихожей.
Больше правды – двуногое чувствует кожей!
Больше правды: в прихожей её не бывает,
Правда – это из комнат – и этим переубеждает,
Правда – это из спальни (здесь дёшево не откупиться,
С полной выкладкой роль: ведь должно же ему что-то сниться?) –
Нужен смех, откровенность и боль. Нужен воздух бесстыдства.
Репетируй слова: «Ничего от тебя не скрываю!
Ты же видишь, как я устаю, как терплю и страдаю.
Что, не видишь?! Кручусь целый день – всё без толку и прока –
Для тебя и для нас! А бывает и мне одиноко! –
Ты не видишь? Представь, мне частенько не весело тоже –
Будний день не бывает на праздник похожим!
Это жизнь, это глупо — желать молодого веселья,
Если время пришло для разумного, в целом, похмелья.
И пойми, дорогой, этот простенький жизни закон:
Никогда и никто не бывает всю жизнь чемпион»
Но однажды – с другим и любимым – измучившись в ссоре,
В телефонном, схватившем за горло, внезапном прямом разговоре,
Ты расплачешься вдруг от прощенья, любви, примиренья –
А двуногий услышит, поймёт — и нет шансов на опроверженье,
Что она у тебя существует, заветная дверца,
Из обрыдлой домашней прихожей – в гостиную сердца,
И пускай эта дверца мгновенно и жёстко прикрыта
Разговором о жизни друзей, одиночестве, трудностях быта,
Из гостинной пахнувшее счастье, любви резеду
Не забыть. Будет помнить двуногий во сне, наяву и в бреду
Пролетевшего в дверцу весёлого злого шмелину,
Прокусившего глупого сердца его сердцевину.
И трясти его будет от мысли о жизни в прихожей,
Даже если она на все спальные будет похожей,
Даже если там жизнь обещает забвенье и праздничный пир,
Даже если она так огромна, как весь этот грёбаный мир.
