С тех пор прошло двенадцать лет, но не проснулся знаменитым
Из нас никто, прошел обед, и солнце вышло из зенита,
И ложка больше не нужна, хоть хороша она как прежде.
Но я безудержно нежна вслед умирающей надежде.
И нет ни страха, ни рожна, лишь боль в подреберье тупая.
И, как персидская княжна, себя в твоих волнах купая,
Я понимаю, что предел любых желаний – вне удела.
Ты незаметно поседел, а так много отсидела,
Увлекшись офисной лаптой... И потому крадусь низами.
И помнить не хочу о той, с прозрачно-серыми глазами…