Выбор – г

Рита не знала, что спать можно с одним, а думать о другом. Когда обнаружила, что думает о Женьке, а спит с Ником, расстроилась. И пошла объясняться. Женька сказал, что ему в голову не приходило спать с ней. И к тому, что она о нем думает, он никак не относится. Не думай, посоветовал.
Ник сказал, что давай, начинай обо мне думать, мне эта идея нравится. Женька сказал, что если такой напряг – то, может, не надо спать с Ником?
– Не знаю, – честно сказала Рита. – Мне нравится с ним спать. Но, наверное, я хочу с тобой тоже.
– Так ведь ты не знаешь, понравится ли, – сказал Ник.
– А это неважно. Важно думать о тебе, когда я с тобой. И не думать о Женьке. Но не получается.
– Я не хочу с тобой секса. То есть не могу, – сказал Женька.
– Почему? – Рита удивилась. – Если не хочешь, то понятно. А почему «не могу»? Ты что, моралист?
– Нет. Импотент.
Ник дернулся. Рита непонимающе уставилась на Женьку. Ник сказал, что бывает, но не может быть. Если так, надо полечиться. Женька посоветовал или жениться Нику на Ритке, или фигней не мучиться. Какая проблема? Не от любви же страдания, а от несоответствия желаемого и действительности. Либо привести надо к соответствию, либо этой самой фигней не мучиться.
Рита заплакала и сказала, что обоих любит и хочет жить вместе.
– Как мужья и жена? – уточнил Женька.
– Ну, – ответила Рита.
– А мы несогласные, – сказал Женька.
– Я согласный, – Ник хмыкнул.
– Значит, ты не любишь меня, – вздохнула Рита.
– Нет, значит, он полигамный, – сказал Женька.
– А я какая?
– А ты девочка развратная, с романтическим намотом, – сказал Ник.
Тут Женька встал, взял Риту за плечи и ласково сказал:
– Пойди погуляй. Мы тут разберемся.
– Я тоже хочу!
– Ты потом разберешься. Ты погуляй пока.
И Рита ушла. Там, где она оказалась, орал телевизор, отец орал на мать, орал брат на кошку, и кошка тоже орала. Рита думала о Нике и Женьке, ей хотелось к ним.
Пусть они в шахматы играют, я буду слушать, как они препираются, и кофе с яичницей готовить.
– Дурак, – сказал Ник Женьке, – причем тут импотенция?
– При мне, – ответил Женька. – А при тебе глупая Ритка, которую ты не любишь, а трахаешь. Она девочка хорошая, она так не может, ей нужны чувства. Брось ее, перемучается и забудет. Она не может о тебе думать, она быстро забудет.
– Да, – сказал Ник, – да, брошу. А ты подберешь. И будет счастье, она ведь о тебе думает, ты будешь ее, хотя нет, ты не будешь ее…
Женька дал Нику по улыбке. Крепко дал.
Через год Ритка вышла замуж. За Георгия Феликсовича. Георгий Феликсович был коренаст, читал лекции в политехникуме и носил большой рыжий портфель о двух замках.
Что могло лежать в его портфеле, думал иногда Женька. В таком большом и тощем. Однажды не выдержал, спросил у Ритки.
– Не знаю, никогда не думала об этом.
– А посмотреть можешь?
– Ладно.
Обнаружилось, что портфель запирается. Теперь и Ритка ломала голову, что в портфеле.
Ник ржал. Ему все нравилось – и что Ритка замуж вышла, и что Женька врал про импотенцию, и даже что по роже ему, Женьке, съездил – так, что почти год помнилось со злостью, а теперь вот смешно. Ник был добрым малым. Не слишком вдумчивым, это ему помогало быть, что называется, хорошим парнем.
Женька, как выяснилось, парнем был нехорошим, в смысле не компанейским и «с прынцыпами», как говорила Ритка. А Ритка была просто Риткой с курносым носом и хотела любви. Только торопыжкой была и излишне любопытной.
Иногда она задумывалась о жизни и советовалась с Женькой и Ником, скорее, по привычке, чем по необходимости. Они дружили с третьего класса и так привыкли все решать вместе, что естественно было все вместе и решать. Особенно Риткины дела.
И тут этот портфель. Дался он им, Женьке с Риткой. Нику до фонаря, но раз ребятам хочется… Как-то пили они вместе с Георгием Феликсовичем, гулька была в разгаре. Ник курил на кухне. Портфель, тощий и потасканный, лежал в уголочке. За табуреткой. Ник очень просто замки открыл. Штопором. В портфеле звякнуло. В портфеле лежали наручники. Какие-то ремешки кожаные. Чулки женские нейлоновые. Пачка кондомов. Еще лежал учебник по электротехнике. Тонкий и затасканный, как сам портфель. С наполовину вырванными страницами. Задумчиво закрыл Ник портфель Георгия Феликсовича. Зашел в комнату и посмотрел на Ритку. С ней все было в порядке.
Женькина реакция была непонятной.
– Страницы вырваны? – переспросил. – Ритке не говори. Или спросить?
– Спросим, – сказал Ник. – Лучше спросим.
– А – как? – Женька сказал это нерешительно, даже испуганно. – Как это спросить можно? Она же не знает, что там. Может, ей и не нужно знать, а?
– Лучше не знать, – согласился Ник.
– И что?
– И нам, наверное, не нужно. – Ник водки выпил. – Зачем нам знать, что в портфеле лежит у мужика?
– Мудила, – сказал Женька.
– Ритка бедная, – сказал Ник.
– Не знаю, – сказал Женька. – Она и спит с ним, и думает о нем, все как хотела.
– Пусть так и будет, – кивнул Ник. – Не знаем мы, что в портфеле.
И тут к ним подсела Ритка. С открытым ртом, как у придурка. Ник с Женькой ей сразу водочки налили.
– Я знаю, – сказала Ритка, выдохнув, – что в портфеле у Жорика. Знаете что?
Ник и Женька ждали…
Прошел месяц. Ритка исчезла, и где она была, Ник с Женькой не знали.
Георгий Феликсович лежал в травматологии. С разбитой головой. История его травмы удивила Ника и Женьку.
Георгия Феликсовича нашли прикованным к радиатору в собственной спальне. На ноги были ему не до конца натянуты женские черные чулки. Голова разбита. Рядом валялась чугунная сковородка. Георгий Феликсович сначала орал (по крику его и нашли), а когда отстегивали от радиатора, он плакал. Ничего не рассказывал. Когда голова зажила, перевели в психушку. Георгий Феликсович молчал.
Ритку долго искали. Потом перестали. Просто стали ждать – если жива, объявится.
Объявилась она через пару месяцев, когда привыкли уже, что пропала, и все вжились в свои жизни. Но как-то Ник попал в Выборг и увидел на площади медведя. С медвежонком. В лапах большой бетонный медведь держал женщину. Она уютно сидела и пила пепси из банки. Женщина и была Ритка. Ритку фотографировал парень в ковбойке. Ник молча подошел и вынул Ритку из лап медведя. Ритка прижалась, банка наклонилась, пепси потекла, Ник сказал: «Банку брось». Ритка бросила. Парень в ковбойке засмеялся, стал кадры отщелкивать. Ритка пыхтела, боролась, но не победила себя, расплакалась. Парня потеряли по дороге, потом сидели в гостинице, и Ритка сказала, что это не она Феликсовича-то. Но не без нее. Что это ей помогли. Она только попросила, и ей помогли.
– Домой поедем? – спросил Ник.
– Поедем, – согласилась Ритка. Но как-то вяло.
Уже и билеты были куплены, и придуман план внедрения Ритки в жизнь, но – Ритка опять пропала.
Возвращался Ник расстроенный, нелогично было вторичное исчезновение Ритки. А позже пришло письмо. Два письма – и Нику, и Женьке. Совершенно одинаковые: «Дорогой Ник!» – начиналось одно. «Дорогой Женька!» – начиналось другое. Просила помнить. Объясняла проблему жизни своей – выбор. Не умела она выбирать между тем и этим, этим и другим. Руководствовалась интуицией, а не здравым смыслом. Решения принимала мгновенно. Или вовсе не принимала. Уходила, убегала. И все. Ни слова о том, куда. В обратном адресе только и значилось – Выборг.
P.S. Спустя восемнадцать лет к Нику приехали два совершенно одинаковых паренька. Попросили позвать дядю Женю. И когда Женька пришел, рассказали, что родились они в Выборге, что зовут их Ником и Женькой, что жили с мамой до вчерашнего дня. А вечером мама дала этот адрес. И на словах просила дядю Ника и дядю Женю помочь им устроиться для дальнейшей жизни в городе ее юности, в квартире, где жила когда-то с каким-то Георгием Феликсовичем. И что они не знают, кто этот Георгий Феликсович. Что они удивлены, и больше ничего объяснить не могут. Поэтому не спрашивайте ни о чем. Еще мама сказала, что, собственно, вам объяснять ничего и не надо. Вы вроде вообще все сами поймете.
Молча поехали к Георгию Феликсовичу. Застали дома. По квартире гуляли сквозняки. Шевелили на столе фотографию Ритки с близнецами.
– Письмо вот, – растерянно сказал Георгий Феликсович. – Живите, дети. Конечно. О чем речь? Восемнадцать лет… Господи! Дурость какая. Надо же.
Все Ники и все Женьки молча смотрели на бормочущего Георгия Феликсовича. На фотографию. Близнецы на фото улыбались одинаковыми улыбками. Георгий Феликсович смотрел в окно и улыбался такой же…
А еще через час принесли телеграмму: «Рита погибла дорожном происшествии тчк приезжайте тчк выбор – г тчк ваша Рита».

Ольга Ильницкая, 2014

Сертификат Поэзия.ру: серия 1083 № 109027 от 16.12.2014

0 | 0 | 1384 | 17.11.2024. 15:30:16

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []