Он людям вкус хотел привить
(Людей он всех привык любить),
Но вкус не прививался.
И лил он слёзы горячо
За град, за мир, потом ещё...
Но лени вдруг поддался.

Потом совсем в себя ушёл.
Потом ушёл в халата шёлк
И стал жиреть и стынуть.
И, странной воли господин,
В самом себе сидел один –
Ни плюнуть и ни вынуть.

И отражался – так и сяк,
В себе, как в зеркале, чудак,
И строил рожи – что же?
В себе – он вышел на карниз,
И прыгнул с ним какой-то вниз –
И на него похожий.