Мефистофель: «Осуждена на муки!»
Голос свыше: «Спасена!»
И.В.Гёте
Что делать, Фауст
А.С. Пушкин
Это лишь сон, дорогая, сопит в руке.
Люди добры к юродивым, снам и иже…
Вынесет нас на берег порогом ниже
Вечность, неспешно плывущая по реке.
Спи. Мы и сами сегодня – вода, вода,
Капельки пота на облике светлоликом…
Матери наши к утру изойдутся криком,
Выдавив нас, как из тюбика, навсегда.
Волны качаются, ялик сорвав с цепи.
Кем-то уныло бубнится то гимн, то сутра.
Я помолюсь, чтобы здесь не случалось утро…
Время кончается. Спи, дорогая, спи…
--
Сон обернулся кошмаром. Наш страшный Бог
Смотрит в родильный ад мириадом окон.
Бьюсь на руках, как висящий на лёске окунь –
Выдохни, Господи! Воздуха нет на вдох!..
Лёгкие сводит от смога и сквозняка –
Видимо, ангелы курят в регистратуре.
Выхода нет. Остаётся припасть к микстуре
С привкусом материнского молока.
--
Дальше не помню... Обрывки дурного сна
В руки услужливо тычут подделки быта.
Вихрем мелькают дороги, дрова, корыта,
Лужи – и сверху, как лозунг, висит весна.
Детство, за санками следом, ушло под лёд.
Юность увёл за собою поэт-скиталец.
Взрослость приходит –
Когда,
Проколовши палец,
Ты машинально в аптечке находишь йод.
Чуть удивившись – фонтанчиком кровь не бьёт.
--
Приколоты бабочки к листьям, как белые брошки.
Белеет распятие. Запах забвенья разлит.
Ты снишься босой,
Рассыпающей хлебные крошки.
Десяток синиц разметает их с каменных плит.
Седеющий воздух – как пыль на пустой колыбели.
Туман семенит, опершись на трухлявый костыль…
… Здесь я просыпаюсь...
До встречи – четыре недели.
Синицы с окна потревоженной стайкой слетели.
И всюду рассыпаны крошки, упавшие в пыль.
--
Дверь старчески скрипит от сквозняка.
Крест облупился в пожелтевшей нише.
Десница у Всевышнего крепка –
Без промаха шутить, наверняка.
У дома скорби даже дождь потише…
Безумны все, но здешние – вдвойне.
Обрывки душ тряпьём на самом дне
Набросаны в старухе и младенце.
Тебя ведут…
Едва идёшь (дыша ль?),
Привычным жестом кутаешься в шаль,
А на плечах белеет полотенце…
--
Мы проиграли.
Жизнь пошла ко дну.
--
Глотает ночь размокшую луну,
Запив лекарство лужей придорожной.
От каждого дождя бросает в дрожь, Ной?
Я точно так же сорок лет тону
В воде, вине, беспамятстве…
Ко сну
Зовут всё реже.
Тошно видеть сушу,
Звонить на небо сорок раз на дню,
Хлебать в корчме прокисшую стряпню.
Пропить пальто, забыть в кармане душу.
Искать по объявлению… Найти…
И что с ней делать, Господи прости?
--
Мне скучно, бес. Такая тишина,
Что вянут мысли. Дай хотя бы спама…
Полночи жду, дурея от вина,
Когда квадрат Малевича с окна
Сползет, и утром включится реклама
Прохожих, тротуаров, площадей.
Мне скучно, дьявол. Здесь, среди людей,
Где каждый ключ к душе – для взлома кован.
Любой делец страдает от жулья,
И каждый смертный – в ящичек жилья
Еще при жизни плотно упакован.
Мне скучно, бес. Не лечится тоска…
Жизнь прожита со всеми потрохами.
Осталось пыль стряхнуть с воротничка,
Очиститься от смертного греха,
И, причастившись новыми грехами,
Латать своё безумие стихами,
Пока не скажут: «Хватит. Выходи».
Любое сердце скорчится в груди,
Когда такая вечность впереди…
--
Сон затянулся.
Петлёй.
Табурета нет.
Лыбится всласть, перегаром дыша, корнет.
Площадь бушует, белеют вокруг кокарды.
– Смерть святотатцу!
– Повесить его!
– Долой!
Адмиралтейство уткнулось в грозу иглой.
Воздуха!..
Связаны руки.
Верчусь юлой…
Смерть не приходит. Карга заигралась в карты.
Нужно проснуться!
Проснуться...
Под лязг цепей
Двое меня неумело уносят с плаца
В дебри соборов, михрабов, пустых палаццо.
Чашкой черпнув из реки, предлагают – пей.
Пью.
Пью…
И больше не хочется просыпаться...
Впрочем, теперь уже некуда просыпаться.
