Назад к "Глава 1"
2.
Сошла ночь, разлитая тушь ей
сродни непроглядно черна.
Ночлегом в хибарке пастушьей
закончил Захар день. Зерна
вареного миска, лепешка,
чай в кружке, на углях костра
вскипевший, бугристая ложка,
тарелке такой же сестра –
был к ужину стол сервирован
убог, восхитился б Ван Гог,
но стоил античных пиров он,
все блюда затмил монолог
хозяина. Он, как отару
за изгородь сплавил в загон,
речей отворил ниагару,
хотя бы и рылом сукон,
а тоже, поди ты, туда же,
в калашный толкается ряд,
нет, чтобы о купле-продаже,
о ценах на шерсть, в аккурат,
из всех вероятных бесед ту
затеял, что в общем-то вон
из ряда, но прежде кассету
в растерзанный магнитофон
воткнул, будто бензопилой да
по рельсу… Захар – вот те на! –
сквозь скрежет гитары Пинк Флойда
узнал из альбома «Стена».
Кранты без плота или лодки
на худшей из всех ниагар
– словесной. Бутылочку водки
из кейса наощупь Захар
извлек. Освещалась хибара
сомнительной яркости бра:
с какого-то трактора фара,
на чем-то, подобьем ребра
из грязной стены выпиравшем,
висела и свет свой лила
на схожий с надгробием павшим
вверх дном ящик вместо стола.
В какой-нибудь прошлой орде лиц
таких, за туменом тумен,
не счесть набралось бы, владелец
хибары – босяк-джентльмен –
губаст был, широкие скулы,
лобаст и приплюснутый нос…
Он гостю единственный стул и
граненый стакан преподнес.
Себе приспособил он банку,
худого сказать не хочу –
с резьбою для крышечки склянку –
в таких на анализ мочу
повадно носить добрым людям,
поскольку объем в самый раз,
но лучше об этом не будем,
итак я в деталях погряз…
А речь ведь о речи пастушьей,
спешил человек обо всем
сказать, толковал о растущей
преступности, и – как весом
прирост валового продукта,
небрежный, как через лорнет,
взор бросил, мол, тема раздута,
и вдруг заблажил: – Интернет!
Рехнулся мир на интернете,
а что в нем такого, скажи!
Вы с ним, право слово, как дети…
Так знай же, навечно свежи
в душе этой детских дней шрамы, –
себя в грудь ударил пастух. –
Какие я видывал драмы!
Эсхила возьми, да хоть двух:
Эсхила и, как его, ёклэ-
мэнэ, тоже древний был тип
из греков… А, вспомнил – Софокла!
Ну да, «Антигона», «Эдип»…
Свидетель вселенским раздорам –
такое я, брат мой, огреб,
что все их трагедии хором
в сравнении с этим – микроб!
___________________________________
Глава 3
