Мяч преткновения

1.

Солнце утром, нет лучше начала
дням по осени, будто июль,
будто хворому вдруг полегчало
без инъекций и горьких пилюль.

Норовит выдать чистым алмазом
мелочь всякую солнечный свет
на дворе бесприютно чумазом,
где какой только мелочи нет.

Бытовой чепухи икебана:
блещут стекол осколки слепя,
вперемежку клочки целлофана
и лохмотья газет и тряпья.

На дороге вдоль пятиэтажки,
где скамейка, но малость правей,
присоседясь к невзрачной бумажке,
под навесом кленовых ветвей,

только краем на солнце, в тени сам,
возвышался резиновый мяч
и отсвечивал черепом лысым,
словно врытый по шею басмач.

А напротив – и в этом все дело!–
где балкон на втором этаже,
тоже круглое что-то блестело,
только это не мяч был уже.

То был череп, хотя не весьма нов,
гладко выбрит круглейшей из сфер,
и его обладатель Шаманов,
закоснелых лет пенсионер,

скрыт по шею за кромкой балкона,
созерцал, как эстет-театрал,
сквозь редеющий занавес клена,
как с мячом луч рассветный играл.

2.

Неспроста, втихаря, старый хрыч, он
на балконе маячил чуть свет,
внешне мяч хоть казался обычен,
но таил в себе тяжкий секрет.

Здесь, под кленом, за день до премьеры,
забавлялась в футбол пацанва:
на балконе у пенсионера
не посыпались окна едва.

Прекратил матч старик. Без свистков он
обошелся, с игрой незнаком.
Был футбольный снаряд конфискован
и в отместку напичкан песком.

А под утро, бессонницей мучим,
дед Шаманов под клен приволок
безобидную в случае лучшем
людям пакость, а в худшем – подлог.


3.

Мяч всем видом молил о ботинке
под ребро, чтоб достал до нутра.
Мяч всем видом молчал о начинке
из песка в том нутре с полведра.

Круглобокий был миной, что разом
проходящим, кто втайне спортсмен,
отключает, как свет в доме, разум
и включает рефлексы взамен.

Кабы знать, где упасть, то не лез, да
много нас крепких задним умом,
мужику из второго подъезда
первым выпало стать простаком.

Дед Шаманов признал в нем Володю —
рост и масса, но интеллигент,
потому что в очках и навроде
погружен в себя всякий момент.

Не совсем разлучен с внешним миром
оказался, узрел кругляка,
с ходу понял, что бить надо «пыром»,
а не «щечкой», чтоб наверняка.

Понимал толк в футболе очкарик,
устремился к мячу в темпе он,
сам-то был из болельщиков старых,
для которых «Спартак» чемпион.

Если б мяч был как мяч на асфальте,
а не тяжкий с песком инвалид,
от такого с разгона пенальти
он сгорел бы, как в небе болид.

Только этот, увязший в болоте,
водолазный мерцающий шлем
лишь качнулся, тогда как Володя
в океан окунулся проблем.

На его месте прыгали б то ж вы,
если вам в один миг, не дай бог,
оторвали бы напрочь подошву
и надели «испанский сапог».

Форвард скрючился в трудную позу,
со скульптурой античности схож:
«Юный грек, достающий занозу».
Правда, он ощутил, будто нож

нанизал всю от пальцев до пятки
его правую насквозь ступню,
как шашлык на шампур и, в порядке
чтоб поджарить все, предал огню.

4.

И Володя сносить это жженье
не нашел хоть каких-нибудь сил,
и крылатое он выраженье,
словно дух испустив, отпустил.

Что-то с крылышками, в самом деле,
разглядел дед, вспорхнуло на клен,
но решил, что очки запотели
или солнцем он был ослеплен.

Вот с сюжетом пошла кутерьма, ишь,
не изменишь его, хоть убей.
Это было чего не поймаешь,
слово все-таки, не воробей.

Что за птица? Отец кто и мать ей?
Ты как хочешь ее нареки,
не моя в том вина, что крылатей
всех других слов у нас матерки.


О названье ее ни к чему спор.
Жизнь, как сон, матерок в этом сне
не страшней чем любой другой мусор.
На носу красовалось пенсне

у пичуги, рожденной Володей
не по признанному образцу,
Это правда, глаза что колоть ей?
С интеллектом и ругань к лицу.

Так покинул Володя подмостки,
кое-как ухромал в свой подъезд.
В играх с минами правила жестки:
только раз провалить можно тест.

5.

Но продолжить рассказ не пора ли?
Ждет-пождет пожилой джентльмен.
«Первый тайм мы уже отыграли…»
Кто ушедшему выйдет взамен?

«Джентльмен» приподнялся со стула,
улыбнулся под стать палачу,
пятиклассник по прозвищу Була
разгонялся, чтоб бить по мячу.

За спиной подгонял Булу ранец,
как пилота под зад парашют,
полыхал во всю щеку румянец,
и мелькали кроссовки, и тут…

Не ударил, споткнулся скорее,
пропахал по земле животом.
Ранец, прыгнув на лямках, по шее
хлопнул Булу, так лошадь хвостом

накрывает слепня-кровососа.
Вот такой получился экстрим.
Пятиклассник взвыл тонкоголосо,
назовем это матом благим.

Не уступят порой взрослым детки
да еще переплюнут, дай срок.
Рядом с первым, на этой же ветке,
примостился второй матерок,

народившись на свет слишком скоро,
желтоклюв, и на грамоту хром.
С мелом писанным словом с забора
было сходство в пернатом втором.

6.

Наступила в спектакле развязка,
Була все ж кувыркнул сгоряча
преткновения мяч, пала маска,
и нутро обнажилось мяча.

Он теперь зомби был бездыханным
мяч живой еще только вчера,
из прорехи зыбучим барханом
ссыпав наземь песка полведра.

И, казалось бы – все, но крылатым
веселее судил бог досуг,
напоследок еще одним матом
тяжелей стал насиженный сук.

Был пришелец угрюм и скандален,
и разил от него перегар,
на груди его выколот Сталин,
и чумазый сам, как кочегар.

Тетя Паша возникла на месте,
кто с метлою блюла чистоту,
припечатать почла делом чести
непечатно она срамоту,

в смысле кучу песка и резины,
кто-то шутит, а ей лишний труд.
С тетей Пашей насчет матерщины,
дай лишь повод, потом пруди пруд.

7.

Дед Шаманов вдруг начал зевать и,
как рыбак, если кончился клев,
прочь с балкона уполз. В результате,
никаких таких неворобьев

не заметил старик в кроне клена.
И, кто знает, как дальше пошло б,
не блесни кое-что отдаленно,
от чего нецензурных озноб

вдруг пробрал. Полицейских мундиров
вид пугает преступников так,
что эффект чеснока на вампиров
если сравнивать – чистый пустяк.

Матам тоже с законом не сладко,
где полиция, там им конец,
шедший мимо блюститель порядка,
тоже этого дома жилец,

напугал их, и твари рванули
с глаз долой, кто отстанет – слабак,
просвистели, как три залпом пули,
не куда-нибудь, в мусорный бак

чисто снайперски так угодили
прямо внутрь, в железный живот.
И коротким мгновением или
парой позже из мусорки кот

сиганул наземь пепельно-сизый,
облизнулся и, глянув окрест,
хвост неся разрешительной визой,
свои стопы направил в подъезд,

где свой век коротал дед Шаманов,
хоть замшелых лет пенсионер,
но любитель веселых обманов,
вот как с этим мячом, например.

8.

И к нему, путь домой зная четко,
на этаж поднялся мелкий зверь,
замяукал, луженая глотка,
и заскребся Шаманову в дверь.

Открывайся, мол, дверь или рухни!
Кот ввинтился, едва только щель
чуть разверзлась, и к запахам кухни
полетел пулей посланной в цель.

Можно было подумать котлеты
голос трубный из кухни взывал,
а нашел на обрывке газеты
из лапши небольшой сеновал.

– Это что за такая манера? –
услыхал над собой голос кот
раздраженного пенсионера,
не стерпел и разинул свой рот.

И почудилось деду, что снова
он стоит у балконных перил,
из кошачьего зева три слова
послетали, и все не без крыл,

Экземпляры отборного мата
старика с ног свалили почти,
неворобышки до адресата
добрались-таки, как ни крути.

Александр Сотников, 2014

Сертификат Поэзия.ру: серия 1498 № 107416 от 15.09.2014

0 | 0 | 1465 | 20.04.2024. 13:27:21

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []