Любил, придумывал любимого человека.
Её осеннюю веселость, весеннюю сонливость.
Потом уразумел: сам – помеха.
Досадная, но устранимая.
Нечто платоническое получилось,
В насмешку.
Краски мерцательны,
В каждой отдельной ноте
С губ, со щек, со лба – полутона.
Задыхание сердца обнажалось в зевоте.
Даже имени не осталось,
Лишь место в строке – она.
Присущая ей высота –
Тысяча слов над уровнем моря,
Отхлынула, и ни звука.
Звонка, пуста сочинительства малая доля.
А она где-то там, летит,
Легче пуха.