В безвоздушье, во тьме безголосой,
Где кидают в огонь антрацит, –
Словно жалобный крик паровоза,
Мой рожок Елисейский гудит.

И огонь, озаряющий темень,
Чтобы только посеять беду, –
Это тоже – пространство и время
В семафорном и вечном аду.

И проходит курьерский, и скорый,
И товарный роняет дрова...
Персефона моя, для которой
И немой – подбираю слова.

И аккорды, как шлак, подбираю,
И лицо моё бледно в огне.
Персефона, моя дорогая...
Поезда, подпевавшие мне...