Я мог бы достигнуть высоких глубин –
Нишкни, Маракотова бездна! –
И был бы, как классик, народом любим
И стал бы потомкам любезный.

Но опыт не зря ведь довёл до седин:
Пусть даже не страх, а икотца,
Что, если прознает поэт хоть один,
То вынырнуть мне не придётся…