С домашней защищенности законной
смотрю на буйство бури заоконной,
где ветви пляшут в диком исступленье
лишь в страхе цепенея на мгновенье.

В отчаянии, то взывают к Богу,
то молятся, то снова бьют тревогу
в бессилии агонии предсмертной,
и в пляске этой - зримый образ ветра.

Гляжу, и нет душе моей покоя,
а страшное привиделось такое,
что мир охвачен бурею навеки
и всё на ветер, всё на ветер, всё на ветер...