По созвучию

***

Глубока «вода» творческой неизвестности. Материал – изустный, голос – внутренний, самому себе, в темноте… И вот, как-то вдруг, случайно-естественно? звуком… является свет.

«Да будет свет!» – чудесное и непостижное прозрение. «И стал свет» – всего лишь солнце, потянувшее за собой (будет – стал) тень существа по имени Время.

Время первого осознанного действия: «отделил свет от тьмы», первого качест-ва: «свет хорош». Время, как рычаг озаренной реальности: пространства неба с точкой приложения сил – землей.

Не так ли и автор создает стихи, высвечивая отличный от собственного способ бытия?

«И произвела земля зелень» – вроде бы подумаешь, зелень, но это уже не творение из ничего, а – из первоначально созданного. Плоть и кровь, где пик вдохновения приходится на создание «по образу Своему» (что не обязательно по внешнему сходству), на обретение со-творца посредством собственного творения.


***

Но переживаемое наслаждение от ощущения удачи неизбежно приводит к отвлечению от образа. Образуется пробел, в который устремляется внешняя сила, скрывающая самое важное и значимое – в подтексте, как потаенное
«вдохнул» – «в прахе земном»…

Любование стихами, помещение их на отдельный лист. Эдем и есть такой листок со стихами, нечто благоухающее посреди пустыни одиночества. О детское неведение, в тебе так хороша, так ощутима единственность – родная сестра вечности!

Увы, райская легенда оказалась лишь эпиграфом из инобытия. «Вот, Адам стал как один из нас» – чего здесь больше: боязни потерять собственное "Я" или страха утратить Авторство? Ведь протяни человек вовремя руку… И все-таки удаление героя – не боязнь, не наказание за страх, а вынужденная необходимость. Оставить все как есть – лишено творческого смысла, вернуть все обратно – уничтожить созданное, как часть самого Себя. Выход существует один – предоставить самому созданию доказывать свое право на жизнь.

Не так ли, грустя и сожалея, выпускается в свет рукопись? И нет отречения, ибо имя автора – на титульном листе.


***

Бытие на земле. Сбывающийся замысел, которому наиболее полно отвечают со-творческие интерпретации – книги Священного Писания. Удивительно человеческому понятию «писание» придано определение, прямо указывающее на связь создания со своим Создателем и на ни с чем не сравнимую значимость их взаимоотношений.

Чего, к примеру, стоит одна лишь попытка избавиться разом от всего неудачного, спасая частицу достойного, с последующим сожалением о случившемся!
И аналогичные (не водой, так огнем) уничтожения рукописей имели место!
И это всегда связано с одним – с несоответствием созданного представлениям самого автора. И что, в самом деле, смерть во времени по сравнению с духовной – в вечности? Не потому ли и самым страшным наказанием со времен первой братоубийственной трагедии было наказание не тюрьмой, а еще большей внешней свободой – «наказание мое больше, нежели снести можно»? В отличие от нынешних убийц Каин глубоко осознавал, что еще большая свобода навсегда лишит его даже надежды на благодать и лишь убийственно ускорит духовную деградацию.

Или башня Вавилона. Запоздалый жест потомков Адама, лишенных славы Создателя. Протягивание жадной руки в надежде ухватиться за вечность. Символ творчества ради славы. И ответ интуиции Автора находится чисто в
языковой области. Лишь Ему, Автору Слова, под силу смешать, разделяя, то, что составляет единое целое!

Башен, похожих на эту, не счесть. Однако, самая первая как никакая другая отрицает самоутверждение вопреки истине со-творчества, как бы ни было последнее трудно и несовершенно здесь, на земле.

Леонид Советников, 2012

Сертификат Поэзия.ру: серия 1352 № 94211 от 18.07.2012

0 | 5 | 1411 | 16.04.2024. 21:38:41

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []