«Вглядись в меня, глубокомысленное время» — Константин Вихляев (интервью)

Константин Анатольевич Вихляев родился 26 ноября 1954 года. Живет в г. Санкт-Петербурге. Закончил Донецкий институт советской торговли (экономист, 1984 год), Одесский государственный университет (математик, 1995 год). Историк, краевед, публицист, автор ряда научно-популярных изданий, а также стихотворных сборников «Тетради Авроры» и «Безветрие». Организатор ежегодного фестиваля поэзии и песни «Осенняя Ялта». Инициатор и участник разного рода благотворительных мероприятий. Занимается изучением истории курортов Южного берега Крыма. Член Союза литераторов Санкт-Петербурга, регионального Союза писателей и Ялтинского отделения «Лиги защиты русской культуры». Лауреат фестивалей в г.г. Ялта, Симферополь, Сумы, Одесса. 

Публикации, книги, награды: http://www.bards.ru/archives/author.php?id=2945

 

АУДИОАЛЬБОМЫ:

(http://www.kajuta.net/taxonomy/term/2)

 

— «Чатыр-Даг». Декабрь 1999 г. Запись студии «КТ», г. Николаев. 26 треков.

— «Зачерпни воды из родника». Май 2003 г. Запись студии «BSP», г. Ялта. 24 трека.

— «Ассоциации». Март 2004 г. Запись студии «BSP», г. Ялта. 17 треков.

— «Сад камней». Февраль 2005 г. Запись студии «BSP», г. Ялта. 12 треков.

— «Я валялся на тахте». Сентябрь 2006 г. Запись студии «BSP», г. Ялта. 14 треков.

— «Я очень скучаю по Богу». Сентябрь 2007 г. Запись студии «Ялта-Радио». 14 треков.

— «О Жизни и Смерти». Ноябрь 2008 г. Запись студии «BSP», г. Ялта. 11 треков.

— «Неразменный пятачок». Ноябрь 2008 г. Запись студии «BSP», г. Ялта. 15 треков.

— «Фарфор Серебряного века». Июнь 2014 г. Запись студии «BSP», г. Ялта. 15 треков.

— «Крымский блюз». 2017 г. Ялта,

— «Человеком нужно быть». 2017 г., Ялта

— «Истины». 2020 г., Ялта

 

Страница автора https://poezia.ru/authors/konstantin83 

 

 

 

Константин Анатольевич, несколько слов о себе и об удивительном песенном мосте, соединяющем Петербург с Крымом.

 

      Амбиверт, сангвиник, честолюбив, неназойлив. Между Петербургом и Крымом – не мост, а лестница совершенствования души через мастерство. Мой переезд в Северную Пальмиру, который случился три года назад, – попытка прожить еще одну жизнь – интересную, незнакомую, феерическую. Известно, что каждые 7-9 лет человек вступает в новую жизнь, и так до самой смерти. Я сознательно стремился выйти из зоны комфорта, и это получилось. При этом сознаю, что сегодняшняя жизнь – отнюдь не последняя, надеюсь еще минимум на две перемены.

      Если употребить Ваше выражение «песенный мост», то здесь переход очевиден: это стремление вверх по дороге творческого роста. Разумеется, Санкт-Петербург – это Мекка для всех творческих людей, где можно реализовать свой потенциал. Ялта, в сравнении с Питером, – провинция. В Ялте я больше не вырасту, а чтобы научиться хорошо играть в шахматы, нужно играть с сильными партнерами. 

 

 

Вы начали писать стихи в 1997 г. Что с Вами тогда произошло? Когда к Вам пришли песни?

 

        Уточняю, в 1997 я начал писать песни. В ту пору я занимался бизнесом в Одессе, поскольку за работу учителем в сельской школе платить перестали. Пришлось уволиться. Однажды в Одессе захотелось найти клуб авторской песни, и первым человеком, кто мне встретился, был Виктор Байрак. Я до сих пор считаю его моим «крестным отцом» в авторской песне. Затем были другие знакомства. Я был сражен тем, что обычные люди сами сочиняют и исполняют песни под гитару. Раньше в моем представлении барды были «небожителями», и стать ими могли лишь такие титаны, как Окуджава, Дольский, Розенбаум, Высоцкий. И вдруг все перевернулось. Взыграло самолюбие: и я так могу! Сначала были довольно примитивные песни, где упор делался на музыку, а текст являлся досадной необходимостью. Постепенно, по мере участия в фестивалях и «посиделках» на клубе в Одессе, а затем в Симферополе, пришло осознание, что все должно быть наоборот, а еще лучше, если оба компонента органичны.     

 

 

Учились ли Вы игре на гитаре или самостоятельно осваивали инструмент?

 

      В 5-7 классах сначала в Рязани, а затем в Мелитополе я учился играть на аккордеоне частным образом. Этим мое музыкальное образование и исчерпывалось. Окончив 8-летку в Мелитополе, перешел в среднюю школу, где меня посадили за одну парту с мальчиком, у которого дома оказалась 7-струнная гитара. Учился аккордам прямо у него дома. Этому способствовали его многочисленные магнитофонные записи с Грушинского фестиваля. Едва выучив 3 аккорда, уже пытался учить песни с магнитофона. Потом я узнал, что там пели Визбор, Клячкин, Кукин, Лобановский, Серый.

        Затем перешел на 6-струнную гитару, и уже перед армией играл в ансамбле, а в армии – в духовом оркестре на кларнете. Оркестр был большой, дивизионный, играли мы не только марши, но и классику – Чайковского, Шостаковича, Калиникова, Бетховена. Параллельно в офицерском кафе играл в эстрадном ансамбле. Кабацкая практика, когда тебе могут заказать любую вещь, – лучшая практика для музыканта. В то время увлекся джазовой гитарой, занимался по немецкому самоучителю, купленному в Веспреме (я служил в Венгрии). После армии поступил в Ялтинский торговый техникум, где организовал эстрадный ансамбль, но там львиную часть времени обучал ребят играть на гитаре, синтезаторе, ударной установке.

        По окончании техникума (товаровед промышленных товаров) получил распределение в Рыбачье, где мне выделили квартиру. На этом творчество закончилось; все последующие 20 лет играл (очень редко) бардовскую и эстрадную классику на застольях, свое сочинять даже в голову не приходило. В 1990-х годах в Рыбачьем организовал эстрадный ансамбль, для которого сочинял собственные песни, но это был рок и хип-хоп.

        Примерно в это же время организовал движение КВН в селах Рыбачье, Малореченское, Солнечногорское, писал сценарии и переделки известных песен сначала для двух команд, потом для четырех. В 2002-м, когда я уезжал в Ялту, на территории Малореченского сельсовета уже было 7 команд КВН. Дальнейшую судьбу этого движения не знаю.   

 

 

Время в истории России и мира, которое Вас притягивает?

 

        Девятнадцатый век и первая треть двадцатого. Коротко ответить невозможно. Попробую объяснить.

        В 2002 году я переехал из Рыбачьего в Ялту, познакомился с женщиной по имени Юта. Она работала ландшафтным архитектором по созданию розовых садов (розариев) в Никитском ботаническом саду. Мы познакомились в ночь Рождества на фестивале авторской песни «Зимняя Ялта». Юта была страстной поклонницей авторской песни, а я увлекся незнакомым для меня миром роз. Таким образом, возник девиз нашей семьи – «Песни и розы».

      Со временем выяснилось, что Юта – единственный потомок 10 дворянских родов, и у нее скопились многочисленные материалы о ее предках – фотографии, открытки, письма, дневники, предметы, книги. Мы стали вместе разбирать её семейные архивы, и я утонул в теме белой эмиграции, театра, немого кинематографа, эмигрантской поэзии, балканской музыки, военной и революционной истории. Среди ее предков обнаружились такие персонажи российской истории, как директор Департамента полиции Российской империи, генерал от инфантерии, командир Лейб-гвардии Драгунского полка, командир Лейб-гвардии Уланского полка, личный камердинер императрицы Анны Иоанновны, композиторы, архитектор (строил с Росси и Монферраном Исаакиевский собор, Александринский театр), несколько членов Государственного Совета Российской империи, много выпускников Императорского Александровского лицея (где учился Пушкин), много выпускниц Смольного института, певица, поэтесса, основатель фарфоровой мануфактуры, несколько героев войны 1812 года и Крымской войны, ученые мирового масштаба, режиссер и актер Серебряного века, один из основателей арт-кабаре «Бродячая собака». Родной дедушка Юты – стипендиат Рахманинова, русско-американский композитор, органист; его произведения поныне исполняются в США наряду с композициями Стравинского и Рахманинова. Список можно продолжать очень долго.

        Каждый человек – личность, оставившая заметный след в истории России. Юта доверила мне изучение архива семейного, что вылилось в книгах по белой эмиграции в Сербии и Франции, по истории театра в годы Серебряного века, по истории русского кинематографа в эмиграции.

        Переезд в Петербург стимулировал погружение в российские архивы, где я обнаружил массу неизвестных фактов из биографий предков Юты. 

        Но вся эта история случилась уже после изучения темы истории роз, где также 19-й и начало 20 века – самое интересное время.

     

 

Среди рифмованной лирики у Вас есть и верлибры, и стихотворения в прозе. Чем Вас привлекают эти жанры? Пробовали ли Вы когда-нибудь петь стихи без рифмы?

 

      Опять непростая история. Находясь в Одессе, я крестился (в той церкви, куда попала ракета), а будучи в Москве (где занимался реализацией одесских швейных цеховых изделий), задумал написать песню об огне. Я снимал квартиру, у меня была гитара, жил один, и по вечерам делать было нечего. Песня никак не давалась, не хватало знаний о символике огня и его эзотерической сущности. Поехал в Дом книги на Тверской, но к прилавку не протолкнуться: тогда книги еще не продавались на самообслуживании, а через прилавок. Причем, образцы, чтобы не украли, были связаны одной веревкой по стопкам. Так и не пробившись к прилавку (очень много людей), собрался уходить, и вдруг увидел в торце отдела одну стопку книг и купил первую попавшуюся, – мне показалось, что внутри могу найти что-нибудь полезное для себя.

        Придя домой, обнаружил, что это книга по технике медитации. Попробовал. Через два дня в метро я уже видел не только ауру людей, но и их прошлое. Мир перевернулся. Вернулся в Одессу, увлекся закаливанием по системе Иванова, но медитации не прекращал.

        Занимаясь медитацией в 2005 году (уже в Ялте), со мной стали происходить странные вещи. По утрам на балконе во время перекура вдруг в голове складывались интересные строчки, причем целыми прозаическими кусками. Примерно на третий день (утро), я попробовал вернуться на кухню и записать, но пока записывал первое предложение, канал закрывался – продолжение исчезало. После нескольких неудачных попыток, решил изменить тактику: пока не появится в голове второе предложение (чтобы ухватить тему и логику сообщения), не уходил с балкона. Теперь все пошло, как по маслу: текст целиком записывал. Правда, я не знаю – я ли это автор, или кто другой.

        Дело в том, что в то время я зачитывался Павичем и французскими дадаистами. Эта техника тарабарского бормотания, где в какой-то момент начинается светиться смысл, странным образом наложилась на мои балконные открытия. Даже курить некогда было. Каждое утро было для меня открытием! Сказать, что я был удивлен, – ничего не сказать. Такой способ возникновения текстов из воздуха меня оглушил, расплавил. Когда я решил собрать написанные короткие тексты в книгу, то название пришло само – «Тетради Авроры». Намек, что Аврора – утренняя заря – принимала самое непосредственное участие в создании книги. Дошло до того, что я специально каждое утро просыпался по будильнику в 5 утра ( хотелось мне того или нет), чтобы снова и снова испытать восторг появления текста. О чем – неизвестно, какой длины – неизвестно.

          Потом появилась вторая книжечка. Пытаясь написать аннотацию к книге, задался вопросом: а что это вообще такое? Каким словом это можно назвать? Задал вопрос в медитации, и мне пришел ответ – «интенции». Я даже такого слова не знал раньше. Теперь знаю. 

          Это о верлибрах и стихах в прозе. Теперь такие не пишутся, канал закрылся.

          Что касается песен на стихи без рифмы, то такой опыт есть, но однократный – песня на стихи А. Тарковского. У него этот стих без названия, я дал название песне «Листья». Вообще, в самом начале песенного пути я на полном серьезе воспринял совет моего друга из Львова Владимира Губернского: «Чтобы начать писать собственные песни, нужно выучить 500 чужих». Возможно, это гипербола, то для меня стало императивом к действию. И начал я с сочинения музыки к чужим стихам. Теперь у меня в багаже есть песни на стихи Левитанского, Самойлова, Тарковского, Мандельштама, Окуджавы, Иртеньева, Заболоцкого, Анпилова, Кековой и других.   

 

 

Не верь моим стихам, в них нет меня,
Есть фантазёр, танцующий от печки.
Он создаёт забавных человечков
Из воздуха, тумана и огня...

 

Расскажите, как пишутся Ваши стихи? Откуда они родом, чем они отличаются от своего автора и так уж отличаются?

 

      Говорят, есть принципиально два разных способа писать стихи. Первый – тот, которым пользовался Пастернак. Он вынашивал тему, технику, образность, и затем приступал к изложению на бумаге. Известен случай, описанный Лидией Чуковской, как Пастернак приходил в больницу к Ахматовой и рассказывал, каким будет его будущее стихотворение.

        Второй способ – писать по наитию. Кто-то из великих сказал примерно следующее: если я знаю, чем закончится стихотворение, которое я начал писать, то это не поэзия.

      Я бы добавил третий способ – воровство у неба. Сегодня это называют «писать на потоке сознания».

        У меня всё происходит по сценарию второго способа. Вот появилась интересная строка. К ней методом «переноса» (по выражению Лотмана), дописывается нечто, что ведет к развитию сюжета или мысли. Впоследствии первая строка может стать последней, или оказаться в середине. Главное – чтобы я сам удивлялся в процессе сочинения. Стихотворение само себя пишет, я только держу его в рамках силлабо-тоники. Поэтому мои вирши – это не я, искать в них меня бессмысленно. Лишь изредка там проглядывает маленький мальчик, запомнивший эпизоды из своего детства.

        Стихи осознанно и целенаправленно я начал писать примерно с 2012 года. Огромную роль  в выборе этого пути сыграли два человека: Ирина Евса и Лев Болдов.

        С Ириной познакомился в Ялте на литературном форуме «Русское слово», показал свои песни-стихи, она их раскритиковала, но ошибки я запомнил. Затем мы подружились и не раз пересекались на разных фестивалях.

        Лев Болдов был поэтом в бардовской среде, а потому сильно выделялся среди прочих. На его стихи многие барды написали сотни песен, что и прославило поэта. После его смерти в 2015 году я стал изучать феномен Болдова и понял, что внутри своего цеха редко кому удается добиться признания. Исключение составляют личности, чье творчество не конкурирует с товарищами по цеху. Вот так и стал писать стихи, а когда барды стали все чаще сочинять на них свои мелодии, то убедился в правильности пути. К тому же, в какой-то момент я понял, что в музыкальной форме стал повторяться. Одним словом, «исписался». Поэтому и стихи.

        Были, конечно, и объективные причины. В 2014 году я жил в Ялте, и перемены, наступившие в связи с переходом Крыма в Россию, принял очень близко к сердцу. Как будто не Крым «переехал», а мое сердце переместилось с левой стороны на правую. Плюс в ту пору очень много читал, преимущественно хорошую поэзию, учился на шедеврах. 

 

 

У Вас много увлечений, в частности история роз, о которой Вы написали несколько книг. Можно об этом поподробнее?

 

                 Как-то раз мы с Ютой достали пригласительные билеты в концертный зал «Юбилейный». Там в рамках Дня города проводился концерт наподобие телепередачи «От всей души». Ведущая вызывала на сцену людей, давно не видевших друг друга, рассказывая об их достижениях во славу Ялты. Провожая со сцены, она задавала гостям один и тот же вопрос: «Что бы вы хотели вернуть в Ялту из прежних времен?». Все, не сговариваясь, отвечали одинаково: «Ароматы роз, которыми славился город». Действительно, начиная с 1950-х годов, по всей Ялте росли розы, и запахи разносились по всему побережью. В годы перестройки все было разворовано. Озеленительные организации еле сводили концы с концами, им было не до роз.

            Мне тогда запали в память эти ностальгические нотки в словах старожилов, и мы с Ютой решили найти способ восстановить былую «розовую» славу Ялту. Дело в том, что Юта занималась в Никитском саду устройством розария, писала диссертацию на тему плетистых роз, и в этой теме считалась одним из лучших специалистов в Крыму. Мэрия города была беспомощной, озеленители в большинстве своем уволились из-за отсутствия зарплаты, Никитский сад не мог повлиять на экономику города. Получалось, куда ни кинь, везде клин.

            Мы с Ютой придумали такой ход. Пусть городские власти не в состоянии восстановить посадки роз в общественных местах, но существуют ведь и частники! Им-то что мешает в пределах своих садиков и огородов заняться розами? Если создать такой образцовый розарий, пусть платный, а при нем организовать продажу черенков роз для посадки, то жители города сами захотят у себя создать клумбы, рабатки, аллеи из роз.

          Мы стали размышлять: что такое образцовый розарий, как он должен выглядеть, где его можно устроить, кто будет владельцем, на какие средства всё это организовать.

          Одновременно Юта по долгу службы стала активно участвовать в научных ботанических конференциях, но с историческим уклоном. Такие конференции проводились повсеместно в университетах, ботанических садах, музеях. Всё, что было запрещено в советское время, хлынуло благодаря энтузиастам-историкам в общественный доступ. Вскрылись архивные материалы, неведомые широкой публике. В журналах и газетах запестрели статьи о Романовых в Крыму, о роли графов и князей в истории полуострова, о красном терроре, культуре русской эмиграции. Авторами этих публикаций были, как правило, штатные сотрудники местных музеев.

            Из этих статей мы узнали о высокой культуре садоводства и цветоводства в Крыму до революции. Розы в этой области человеческой деятельности играли едва ли главенствующую роль. Особенно интересными были исследования научного сотрудника Алупкинского музея Анны Абрамовны Галиченко. На одной из конференций она предложила Юте продолжить тему исторических роз в Крыму самостоятельно, потому что она собралась уезжать на постоянное место жительства в Россию. Анна Абрамовна передала нам личную картотеку с названиями роз, сказав, что эта тема Юте может быть интересна. Получив картотеку, я стал ее изучать и обратил внимание на то, что некогда существовали сорта роз с «русскими» названиями. Удивляло, что выведены они были не в России, а в Европе.

            Словом, я погрузился в очередное исследование, увлекая и Юту за собой. Ах, какое это было приключение, сколько удовольствия получили мы оба от наших открытий! Если говорить коротко, то из 30 тысяч наименований роз на планете существуют примерно 200 сортов, названных в честь персонажей русской истории – императоров, императриц, высокознатных дворян, меценатов, купцов, промышленников, военачальников, художников, балерин. Есть даже розы, посвященные войнам, географическим и историческим местам России. В то же время, ни одной из 200 «русских» роз на территории Украины и России не оказалось. Таким образом, мы «нащупали» красивую идею. Не просто создать образцовый розарий для подражания, а исторический розарий, где будут присутствовать розы с «русскими» названиями. Тут тебе сразу и розы, и музей. Оставалось выяснить, сохранились ли эти сорта где-нибудь на планете. И мы поехали их искать.     

            Поехали в Париж. А потом в Орлеан, потом в Ниццу, затем в Барселону, Германию, Австрию, Словакию. И везде искали частные розарии, где были «русские» розы, знакомились с владельцами садов и парков, объясняли наши планы. Все владельцы в один голос обещали бесплатно заготовить и выслать интересующие нас сорта роз, как только мы напишем, что готовы к посадкам. Оказалось, что среди розоводов всего мира существует такое же братство, как среди бардов: они готовы бескорыстно помогать друг другу, лишь бы планета процветала и благоухала.

              Таким образом, мы отыскали примерно 100 наименований «русских» роз в Европе из двух сотен, существующих в каталогах. Окрыленные успехом, мы вновь стали активно продвигать в Ялте идею розового сада, но теперь уже «Русского Исторического Розария». Никому до роз не было дела – власти отмахивались от нас, как от назойливых мух. А будущий розовый сад по-прежнему будил наше воображение. Нам казалось, что это и есть то главное дело в жизни, ради которого нас соединили небеса. Во-первых, это было красивое дело. Во-вторых, оно было увлекательным и по-настоящему творческим. В-третьих, это мог быть тот достойный след на Земле, который оставляет человек после себя для потомков.

        Но розы не любят ни революций, ни войн, ни перестроек. Никому не было дела до нашего проекта. А тут на Украине грянула «оранжевая» революция, потом «бело-голубая», потом пришла Россия. Мы хотели привлечь внимание общественности через книги, в которых рассказывали о старинных сортах роз, о людях, кому посвящены розы, о легендах и детективных историях, связанных с розами. Даже зарегистрировали некоммерческую Ассоциацию любителей роз, президентом которой стал я. Вот уж никогда не думал, что буду писать книги о розах, да еще получать от этого удовольствие. 

          Завершая тему роз, буквально несколько слов о книгах. Из каждой страны мы везли по 15-20 килограммов книг о парках, розах, истории садоводства. Большинство из них на английском языке, но есть также на немецком и французском. В итоге собрали такую мощную библиотеку, что пришлось в квартире заказывать специальный шкаф для книг. И все равно книги не помещаются.                      

          После 2014 года, когда Крым перешел в состав России, тему роз мы забросили совсем. Поначалу, как только на Южный берег зачастили официальные лица, еще была надежда, что розарий состоится. Первые лица в правительстве внимательно выслушивали наши рассказы о проекте, кивали головами, обещали деньги на проект чуть ли не завтра, но воз и ныне там. Годы идут, физические силы тают, да и решимости нашей поубавилось. Теперь, даже если и появится свет в конце туннеля, делать ничего не хочется. Пускай другие – молодые и креативные – воюют за процветание страны. Мы навоевались, нам хватило.

 

 

Как Вы считаете, время бардов заканчивается или это ошибочное утверждение?

 

        Человек никогда не перестанет творить, это одна из социальных потребностей личности. Поэтому время бардов не может закончиться, оно может затихать ненадолго, а потом вновь возрождаться. Авторская песня, как самодеятельное творчество, сегодня вновь на подъеме. На детско-юношеских фестивалях АП тысячи новых лиц, сотни глубоких авторов, десятки настоящих бриллиантов. Сама песня тоже развивается, трансформируется, создает новые ответвления от общего русла, и это прекрасно! 

 

Как сочетается Ваше предпочтение классической музыки с авторской песней? Что помогает им уживаться в одном человеческом сердце?

 

      Точно так же, как мы любим и читаем сказки, детективы, психологические романы, научно-популярную литературу. Не вижу в этом ничего необычного.   

         

 

Песня «Фарфор Серебряного века». Насколько всё плохо у нас? И, опуская первую часть извечного вопроса, что с этим делать?

 

          Почему плохо? Ребенок любит свою маму независимо от того, хорошая она или плохая. Она может быть пьяницей, гулящей, ребенку больно от этого, он пытается как-то на это повлиять, но любовь от этого не ослабевает. Так и с Родиной, о которой я пишу часто. Наверное, я слишком впечатлителен, каждая трагедия в истории России меня ранит и отзывается песней или стихотворением. Мандельштама никто не осуждает за оду Сталину и язвительное стихотворение «Мы живем, под собою не чуя страны…». Такая же история с Пастернаком. Вскрывая «язвы общества», я сам страдаю от переживаний, но вместе с тем мое собственное страдание является одним из мощнейших творческих импульсов. 

 

 

Поющий лицедей,
Решивший слыть поэтом!
Ты сделан из людей,
Ты создан для людей,
Не забывай об этом.  

 

Из каких людей Вы созданы, Константин Анатольевич? Можете назвать их имена?

 

        Я уже называл имена Евсы и Болдова. Если говорить о поэзии, то во мне живут Ольга Аникина, Катя Полянская, Татьяна Вольтская, Наталья Возжаева, Влад Маленко и многие другие. Музыкальные предпочтения с годами меняются, сейчас мне близка музыка Верди, Битлз, Квин, Шнитке, Артемьева, Денисова. В живописи обожаю импрессионистов, шестидесятников. В театре – спектакли «Трехгрошовая опера», «Легенда о пианисте», «Контрабас», «Парфюмер», «Невысказанная любовь». Если говорить вообще, то я состою из родителей, друзей детства и юности, близких по духу людей. Словом, все люди, оставившие во мне какой-либо след.

 

 

Какой Вы видите свою жизнь: что удалось, чего не хватило, чего ещё хотелось бы?

 

        Я – везунчик. У меня есть ощущение, что в этой жизни мне предоставили отдых, который я заслужил в прошлых воплощениях. Удавалось практически всё, что задумывал. Вероятно, во мне есть организаторские способности. Если и были неудачи, то они связаны, как правило, с моим алкоголизмом или отбыванием срока в колонии. Но об этом я стараюсь не говорить, если не спрашивают. Хочется, как уже отвечал, прожить еще две жизни, и чтобы они меня изумляли своей непохожестью на предыдущие. 

 

 

Ваши песенные альбомы — можете выделить какой-то особенный?

 

      Нет, выделить ни один не могу, все – мои дети, все любимы. Это все равно, что спросить, кого ты больше любишь – маму или папу. Записывал их по мере появления новых песен. О качестве записей особо не беспокоился, все треки записывались «на коленке» в домашних условиях у друзей. Запись каждого альбома – это попытка не потерять песни, зафиксировать их на каком-нибудь носителе. 

 

 

У Вас есть песни с инструментальными аранжировками, а есть песни под гитару. Вам самому в каких композициях уютнее?

 

      Уютнее всего живое исполнение в небольшой компании близких людей. Да, у меня есть два альбома с аранжировками. Оба записаны с большим напряжением, в муках. Последний («Крымский блюз») – писался 3 года, съел уйму денег, но цели своей (выйти на стриминговые платформы) так и не достиг, – качество записи неважное, аранжировки электронные (это слышно – живые инструменты звучат иначе). Теперь я уже не решусь на аранжировки: во-первых, лишняя трата нервов и времени, а во-вторых, это сегодня безумно дорого, а я живу только на свою пенсию (110 евро в пересчете на валюту).

 

 

Вы пришли на Поэзия.ру сравнительно недавно, в 2019-м. Что Вас привлекло в этом сайте?

 

      Я не выделял этот сайт среди прочих литературных аналогов. Одновременно с сайтом Поэзия.ру зарегистрировался на сайте Стихи.ру, а при Украине размещал свои опусы на сайте Поэзия.орг. Я и сегодня не понимаю разницы между разными поэтическими платформами, поскольку в литературном сообществе человек новый, и профессионалом себя не считаю (у меня нет ни филологического образования, ни литературного, ни музыкального). Знаете, когда тебе почти 70 лет, уже поздно бороться за место под солнцем. 

 

 

Что Вы чувствуете, когда время вглядывается в Вас, и что — когда Вы вглядываетесь во время?

 

        В первом случае – священный трепет и ответственность. Во втором – восторг и ужас. 

 

 

 

 

Беседовала Л. Берёзкина 

 

 

 

 

 

Человек человеку прохожий

 

 

 

Тридцать метров панельной «хрущёвки»,
На окошке цветок – эпифит,
Телевизор весь день, как трещотка,
Об агонии мира вопит.

Ты «бурду» холостяцкую варишь,
Восемь зим без жены и детей.
Снегопад снегопаду – товарищ,
Человек человеку – метель.

Можно к ужину рюмку «Посольской»,
Чтобы время надёжней убить.
Одиночество, пел как-то Дольский,
Это лучшее, что может быть.

Дрогнет в тёмном окне отраженье:
«Эй, привет! Как дела, старина?».
Пустота пустоте – продолженье,
Человек человеку – стена.

Но однажды, достигнув предела,
Ты рванёшься на волю, трубя,
По проспектам шатаясь без дела,
Ты выискивать станешь себя,

И, на грустного волка похожий,
Возвратишься в свой каменный лес...
Человек человеку – прохожий,
Без любви не бывает чудес.

 

 

 

Далеко

 

 

 

Далеко, далеко, в деревенской развалюхе

Ставит свечку молодуха, жить на свете нелегко.

Ни дочурки, ни сынка, только тощая корова,

Но приносит, право слово, очень много молока.

 

Далеко, далеко, за таёжной переправой

Носит девушка Любава мужу в поле молоко.

Скоро, скоро быть зиме, небо капает на травы,

Обещая для Любавы прибавление в семье.

 

Высоко, высоко, по реке небезызвестной

Ходит заюшка небесный, проливает молоко.

Капли снегом октябрей опадают на крылечки,

Чтоб грудные человечки появлялись у людей.

 

 

 

Бессмертие

 

 

 

Прислушайся, мой старый друг сердечный,

Как шелестит по листьям дождь.

Никто не минет станции конечной,

И ты когда-нибудь уйдёшь.

 

Ничто не вечно – люди, механизмы,

Так было и пребудет вновь,

Но если хочешь жить и после жизни,

Оставь после себя любовь.

 

Пускай её окажется немного –

Лишь слабый огонёк свечи.

Бессмертие – не слава, а дорога,

И песня, и огонь в ночи,

 

Ребёнок, поле вызревшего хлеба,

И праведности монолит…

Бессмертие – прерогатива неба,

Где свет твоей любви разлит.

 

 

 

Фарфор серебряного века

 

 

 

 

Фарфор Серебряного века –
Так хрупок, так прозрачен он.
Что вдохновенье человека? –
Звон. Но какой! Волшебный звон.

Кому в мансардах разогретых
Стихи на блюдцах остужать
И в губы белые поэтов
Еще при жизни целовать?

Кому под легкие креманки
Стелить дворянские мечты?
И на голодном полустанке
Сжигать тетрадные листы?

Секли подарками «максимы»
Не из фарфора – из свинца.
На время век прощался с Крымом,
Но нет у времени конца.

В трущобах русского Белграда,
Харбина, Лондона, Афин
Меняли царские награды
На хлеб для восковых графинь,

Стрелялись, вспарывали вены,
Все отдавали без стыда,
Но томик Пушкина бесценный
Не продавали никогда.

А здесь, в дымах своих сиреней,
В бараках дальних лагерей
Мы умирали от ранений,
Сражаясь с Родиной своей...

Фарфор Серебряного века
Хрустел под тяжестью сапог
И с каждой юбилейной вехой
Все глубже уходил в песок.

Что поколенью Интернета
До поколенья серебра?
Все непременно канет в Лету:
Стихи, фарфор, et cetera.

Любому веку - свой Иуда,
Любой идее - свой Прокруст.
В эпоху разовой посуды
Любимый звук – не звон, а хруст.

Фарфор Серебряного века,
Прости, охрип веселый горн.
Стихают звуки саундтрека,
Но не кончается попкорн,

Смакует новости бомонда
Свобод не знавшая страна,
И на обломках генофонда
Никто не пишет имена.

 

 

 

Крестик нательный

 

 

 

 

Крестик, крестик мой нательный
Алюминиевый,
Над дубравою расстрельной
Подними меня.
Ты - мой верный самолётик
На верёвочке.
Вы меня в нём не собьёте
Из винтовочки.

Над изрытыми полями,
Над воронками
Полечу я с журавлями,
Жаворонками.
Не страшны мне пулемёты
Да ружьишки:
За штурвалом самолёта
Сам Всевышний.

И увижу я речушку,
Синь студёную,
А на горочке - церквушку
Разбомблёную.
Там малым меня крестили
Батя с мамкой,
В Пасху крашенки святили
Спозаранку.

А теперь война гуляет,
Смерть халявная,
В небе крестики летают
Православныя.
Конвоиры - на работе,
Я - в прицеле…
Эх, ты, Божий самолётик,
Полетели.

 

 

 

Константин ВИХЛЯЕВ | концерт ОНЛАЙН

 

 

 

 

Запись: студия SMO_RODINA

29 окт. 2022 г.

 

00:00 Старт

03:31 Начало - Первое отделение

05:00 Memento mori

08:57 Сэлфи

12:23 Крымский блюз

15:38 Казантип

19:15 «Вода, подсиненная небом...»

22:22 Святочные гадания

25:12 Рыба-луна

28:03 Сад камней

37:56 Ладонь (стихи)

39:05 заказать билет (стихи)

41:16 «Приятно быть дедом Морозом...»

42:43 Крестик нательный

46:16 «Смотрит в небо генерал Врангель...» (стихи)

48:02 Фарфор серебряного века

52:14 «Девочка Маша, Машенька...»

53:35 Антуриум («В вечернем вагоне нахмуренном...»)

55:30 Человеком нужно быть

57:59 Пух, летящий над водой

 

1:06:36 Перерыв

 

1:11:35 Второе отделение

1:14:20 Белые ночи в Питере

1:18:44 Небо моё

1:22:54 «Душно в человейнике поэту...» (стихи)

1:24:50 «Я очень скучаю по Богу...»

1:27:58 Поспеши

1:29:24 «Допустим, смерти нет...» (стихи)

1:30:33 Юродивый

1:33:05 «Помнишь северные плюшки...» (стихи)

1:34:23 Чёрный квадрат

1:38:06 «В этом южном городишке...»

1:40:01 Гора Кошка

1:45:37 Посвящение Анне Ахматовой

1:49:31 Неразменный пятачок

1:51:40 Осенний почтальон

1:56:28 «Подземный переход...» (стихи)

1:57:31 Крымский Рим

2:01:07 Конец